волнительно бухало в груди, мир начал плыть, а пол кружиться. Я оперлась о швабру.
— Не трудись искать объяснения, — подал серьёзный голос Егор. — Я мёртв.
Глава 4. Кто в доме хозяин
Сергей ушёл, в его глазах отразилось сочувствие. Видимо, теперь он считал меня сумасшедшей, да я уже и сама стала сомневаться в собственном разуме.
— К-к-как мёртв? — снова заикаясь, спросила я и осторожно села на кресло рядом с камином.
— Как люди умирают. Хлоп — и нет человека, — с абсолютным равнодушием проговорил Егор.
— Почему тогда я тебя вижу? Мёртвые люди не едят бутерброды с колбасой! — аргументировала я.
Он захохотал:
— А ты со многими мертвецами общалась? Я вот ем и очень люблю, — смеялся Егор. — Сделаешь ещё парочку и чай погорячее?
От подобной наглости у меня дар речи пропал, я потрясла головой, чтобы наваждение прошло.
— Издеваешься? Что ты, блин, такое?! — возмутилась я.
— Сделаешь бутерброд и чай, расскажу, — с ухмылкой Чеширского кота промурлыкал Егор.
— То есть добровольно ты мой дом не покинешь? — прямым текстом спросила я.
— Это и мой дом тоже, — сжал губы в невинной улыбке. — Подай на меня в суд, как сделали прошлые жильцы. На мертвеца. В суд. Удачи.
Я сердилась, хмурилась и думала, как от него избавиться.
— Ладно, не обижайся, — нарушил молчание Егор. — Я постараюсь не тревожить тебя лишний раз. Но сделай, пожалуйста, бутербродов с чаем. Холодно очень, — поёжился он.
— Как холодно? — я вдруг поняла, что в комнате стало невыносимо душно от камина и включенного отопления. А ещё меня обдало жаром от нахлынувшего гнева. — Тут же жара! Холодно тебе?! Если ты мертвец, твоё место в морге или на кладбище! Тебе не должно быть ни холодно, ни жарко!
Я встала и решительно распахнула дверь на задний двор, по комнате тут же поползли потоки обжигающе стылого воздуха.
— Жестокая ты! — сердито буркнул Егор. Вскочил с дивана, захлопнул дверь. А потом, также кутаясь в плед, ушёл на кухню.
Только после этого я спокойно выдохнула, но вопросов в голове роилось немало. Близился вечер, нужно было приготовить ужин, разложить оставшиеся вещи из коробок, покормить Дружка (решила из вредности называть так собаку). Но на кухню не решалась заходить. Расположилась у камина и позвонила лучшей подруге, Ульяне. Та куда-то ехала, ответила из машины:
— Как твой новый дом? Уже обжилась? Когда планируешь праздновать новоселье? Будет шумная вечеринка? — зачастила с расспросами и улыбнулась она, зная, как я не люблю подобные сборища. — Ты съехала, а я уже скучаю.
— Дом классный, тут даже собака есть. Я назвала его Дружок…
— Его зовут Демон! — вставил внезапно появившийся в гостиной Егор и уселся рядом. Улыбнулся и помахал в камеру моей подруге. — Привет! А я её новый любовник, Егор. Катя тебе обо мне не рассказывала? Теперь мы будем жить вместе.
Ульяна на том конце видеосвязи потеряла дар речи, широко раскрыв глаза, вглядывалась в экран смартфона.
— Уль, на дорогу смотри! — испугалась за подругу я.
— Кать, Кать, погоди! Ты мне почему ничего не рассказывала? Ты съехалась с кем-то? Поэтому уехала из Москвы? — вновь начала она сыпать вопросами.
— Стоп! Ты его видишь? — удивилась я.
— На воображаемого друга он не похож, — засмеялась она.
— Даже от лучшей подруги секреты, — опять вставил Егор, отпивая из своей кружки чай и кутаясь в плед, и всё ещё обращаясь к Ульяне. — Катя боялась, что ты меня отобьёшь, вот и не знакомила.
— Хватит нести чушь! — разозлилась я. — Уль, я тебе всё расскажу, но потом.
— Ты уж потрудись, — приподняла бровь подруга.
— Уль, он всё врёт! Вломился ко мне в дом и не даёт покоя. Давай потом поговорим, когда его не будет рядом, — попыталась я побыстрее свернуть разговор, пока Егор не ляпнул ещё чего-нибудь.
— Враньё всегда разрушает дружбу, — всё-таки успел вставить он. — Ульяна, приятно было познакомиться. Приезжай в гости.
— Пока, пока, — всё ещё удивлённая подруга смотрела на нас не моргая.
А я поспешила отключиться и вскочила как ужаленная — моему негодованию не было предела:
— Ты что творишь?! Зачем лезешь в мою жизнь?!
— Ты же вчера перебирала мою, — он пристально посмотрел в глаза и пожал плечами. — Безобидная шутка, ничего более.
— Как? Почему она тебя увидела? — не унималась я. Вновь достала смартфон и сфотографировала Егора. Но на снимке его опять не оказалось — кружка стояла на столике, а плед лежал на диване. — Почему тебя нет на фотографиях? Почему Сергей не видит тебя, а Уля видит?
Я и не заметила, как принялась расхаживать взад-вперёд, вцепившись руками в волосы, а он сидел себе спокойно и прихлёбывал чай.
— Слишком много вопросов, — усмехнулся Егор. — Ты хочешь ответов, а я хочу бутербродов.
— Да иди ты! Оставь меня в покое! — на этот раз я вылетела из гостиной.
И ушла на кухню. Внутри всё кипело, не помню, чтобы хоть раз в жизни доходила до такого исступления: меня потряхивало от злости, я не могла сосредоточиться, переживала. Никогда не умела ругаться с людьми, после ссор мне всегда плохо, самочувствие хуже, чем если подхватить грипп. Но Егор, этот самодовольный болван, вывел из себя. Я опять расхаживала взад-вперёд, ругаясь на него.
А когда чуть успокоилась, решила пожарить омлет — взбила яйца с молоком, вылила на раскалённую сковороду, по дому поплыл аппетитный аромат.
Егор не заставил себя долго ждать — тут же притащился на кухню, всё так же укутанный в плед:
— Слушай, Кать, не обижайся. Я на самом деле не такой плохой, как ты обо мне думаешь. Прости, если где перегнул палку.
— Ты мертвец, который ест и разговаривает! — указала я на него лопаточкой в масле. — Как это вообще возможно?!
— А можно мне кусочек омлета, и я тебе расскажу, — он сделал невинное лицо: брови домиком, поджатые губы.
— А если не дам, меня сожрёшь, вурдалак? — прищурилась я.
— Но-но-но, попрошу без оскорблений. Я согласен называться привидением, но вурдалаком честить не надо. Не буду я тебя есть, — скривился он, будто от кислого лимона.
— Значит, ты привидение? — появилась хоть какая-то зацепка. — Но почему я тебя вижу?
— Потому что не знала меня до смерти. Я ответил на твой вопрос, а теперь можно кусочек омлета? — Егор сказал это спокойно, перевёл всё в шутку. Со свойственной бесцеремонностью уселся за стол, а у меня от подобной фразы словно умерла частичка души.
А ведь Егор мёртв — ни родные, ни друзья его не видят. Он обрадовался встрече с соседом и тут же сник, да и Сергей, похоже, огорчился, быть может,
