кинулась ему на шею.
— Маша, перестань, не надо, — вывернулся из её объятий Максим и скрестив на груди руки отвернулся к полусумрачному окну.
— Прости, прости, — заскулила Маша прижимаясь плачущим лицом к твёрдокаменной спине.
— А за что? — обиженно пожал плечами Максим, — всё нормально. Ты взрослая женщина, красивая и умная, естественно, что у тебя должна быть семья. Это я дурак…, мог бы сразу догадаться…, ну, или спросить, раз своего ума не хватает.
Маша утробно взвыла и повалилась на колени, чуть ли не стукаясь лбом об пол.
— Что ты? Что ты делаешь? — испуганно дрогнул голос нагнувшегося к ней мужчины.
— Прости меня!!! Прости!!! Я требую этого! — вцепившись в его рубашку затрясла его, сама дрожащая как в лихорадке Мария, — я умру! Я не смогу жить без тебя! У меня сердце разорвётся!!!
Максим обхватил ладонями её лицо, и как часто у них бывало ранее, всмотрелся прямо в зрачки переполненных слезами глаз:
— Так значит — ЛЮБИШЬ?
— Люблю! БОГ ЗНАЕТ — как ЛЮБЛЮ! — прокричала, призывая Истинного Свидетеля, почти не помнящая о том, что она православная.
— Я тебе верю…
— Дверь, дверь надо закрыть, — через несколько мгновений всё ещё всхлипывая жарко прошептала, тающая от поцелуев, освобождаемая от одежды Возлюбленная.
— Ты чего? — спросила, три недели спустя Рената сидящую рано утром на кровати Марию оцепеневшую как сомнамбула и невидяще лупающую глазами в стенку над её кроватью.
— Вот, — вместо вразумительного ответа еле слышно проговорила Маша и показала подруге зажатую между пальцев правой руки бумажную палочку на которой явственно виднелись две полоски.
— Ого! — подскочила с кровати давно и безнадёжно бездетная подруга и вырвав евитест поднесла его к самым глазам, словно не веря или собираясь понюхать, — ну и "везёт" же тебе! Как это тебя угораздило? А когда последний раз было?
— Ещё до лагеря, по моему, — пожав плечами понемногу начала проходить в себя будущая мамаша, — ну да, точно перед тем как сюда ехать…, я ещё потом, перед отъездом специально Серёгу к себе не подпускала, чтобы не дай Бог, а то ж он, скотина такая с "презиком" ни в какую не хочет, а мне уже эти таблетки глотать надоело сил нет, печёнка болит…
— Чё дурью маешься, как от них может печёнка болеть? — попыталась "вразумить" её Рената, сама никогда не пользовавшаяся противозачаточными средствами.
— Сама ты, дура, — незлобиво огрызнулась Маша, — говорю тебе, что болит, значит болит! Думала хоть лето отдохну от этой отравы. А тут…
— Ага! А тут такое щастье, что все "мозги набекрень", — иронично усмехнулась подруга, — чего делать то собираешься?
— Ты про что? — недоуменно уставилась на неё Маша.
— Ну с ребёнком, — какой-то злобной ухмылкой скривилась Рената, — что делать собираешься?
— Ты что хочешь сказать? — начиная "раскаляться" просипела Маша, — на что намекаешь? На аборт?
— Ну естественно! — так же презрительно кривясь хмыкнула в ответ "доброжелательница".
— Ты совсем охуела?! — рявкнула на неё Маша, — чтобы я САМА — своего ребёнка убила?! — прокричала вскочив с кровати и сжав кулачки надвигаясь на побелевшую от испуга "напарницу".
— Да ладно тебе! Ладно, — успокаивающе замахала на неё руками Рената, — чего распсиховалась опять? Истеричка ненормальная, я ж просто так спросила. Мало ли. А то неизвестно как к этому, твой нынешний ДРУГ отнесётся.
— Нормально отнесётся, Максим меня любит!
— Ага, ага! Конечно! Про Анечкиного отца, ты тоже самое говорила, а как сказала ему про беременность, так он в Москву "сквозанул" и по сей день "ни слуху, ни духу".
— Максим не такой, — как-то не совсем уже уверенно возразила Мария.
— Ага! Все они НЕ ТАКИЕ! — расплакавшись бухнулась задницей на кровать Регина, забеременевшая по "любви до гроба" ещё тогда, когда ей и не исполнилось и шестнадцати, — а как "до дела дойдёт", самые что ни на есть ТАКИЕ! Дура, я блядь дура! — одинокой волчицей взвыла безнадёжно испорченная женщина, — нахрена я тогда на аборт согласилась?!
— Прости меня, — обняла плачущую подругу Маша.
— Это ты меня прости, — прохлюпала в ответ Регина, — не слушай никого! Рожай! Даже, если и этот от тебя…, а как же ты с мужем будешь? — испуганно встряхнула она Машу.
— Уйду от него, — уверенно резюмировала Мария, — надоел, сил нет, тошнит от него. Замуж выходила, думала что жить полегче будет, а по ходу, только проблемы себе лишние…
— А я тебе говорила, — мстительно зашипела Регина, за которой сначала ухаживал Сергей, а потом вдруг "прицепился" к более красивой подруге, несмотря на то, что у неё уже был грудной ребёнок, — Максиму то, когда об этом скажешь?
— Скажу, когда надо, тогда и скажу, — неуверенно пробормотала начавшая, почему-то, сомневаться "во всём и во вся" Мария.
— Доченька, — услышала в телефоне плачущий голос мамы Мария, спустя полусумасшедшего из-за приближающегося конца смены дня, — Потаповы позвонили, говорят, что мы их затопили. Вот мы с Анечкой едем сейчас туда. На даче всё побросали как попало. Даже не помню закрыла ли я её.
— Мама, мамочка! — успокаивающе закричала "в трубку" Маша, — ты только не переживай! Всё образуется! Всё будет хорошо! Ты свои таблетки взяла?…, ну и Слава Богу! А я сейчас отпрошусь и к вам приеду.
"С боем" выбив себе суточный отгул, "бросив" все дела на крепкие, мясистые плечи Регины, Мария бросилась искать Максима. Телефон не отвечал. Подойдя к центральной проходной и не переставая снова и снова набирать "заветный номер", Маша услышала знакомую мелодию звонка.
— Макс! — ринулась она внутрь плохо оштукатуренного, кое-как побеленного одноэтажного домика.
— Нет его здесь, — высунулся навстречу старый худой дядька, — был утром. Телефон положил на стол и забыл.
— А что случилось? — растерянно спросила молодая женщина нового незнакомого охранника, — а я Вас кстати не знаю, первый раз…
— Так, а я в первый раз и на дежурство вышел сюда, — равнодушно пожал плечами дядька.
— Аааа…, — ничего не понимающе кивнула Маша, — так, а начальник охраны то где?
— Так я ж и говорю. Сегодня я здесь первый день. С утра Максим Леонидович пришёл, начал меня как бы в курс дела вводить, а тут к нему приехали…
— Кто?! — тревожным предчувствием стиснулось сердечко Марии.
— Не знаю. Какие-то военные, и на машине тоже военной, ну в смысле номера у неё. Друзья его похоже. Они сначала пообнимались, посмеялись даже. А потом, в сторонку отошли и о чём-то спорить начали. Точнее они его, о чём то уговаривали, а он отказывался. Под конец, я прям думал, что они подерутся. Старший из тех, кто приехал, Максима Леонидовича за грудки схватил и трясти начал, а тот смеётся…, в общем, уехали они, а он, даже сюда не заходя, сник весь как-то,
