окончательно потеряв всякое терпение. –Ни за кого, ни сегодня, ни завтра, ни когда-либо я не выйду! Все! Можете официально считать меня старой девой и собачницей! – психанула я, пока рядом прошелся ропот, в котором слышалось имя старшего сына герцога, но мне было плевать, ведь я полностью сосредоточилась на матушке и своем праведном негодовании.
– Ну, я бы так не горячилась, – осторожно заметила Мина, поглядывая за мое левое плечо. – Кажется, младшенький все же тобой заинтересовался, сестрица. Так что, можешь повторить свои слова ему еще раз лично, – указала она пальчиком направление, где, словно ледокол, сквозь толпу гостей в нашем направлении расчищал себе дорогу Фредерик, смотря на меня красноречиво и даже зло.
– И, для закрепления, третий раз, но уже Генриху Брауну, – тихо добавила матушка, заставляя оглянуться за правое плечо, где уверенно и спокойно, смотря исключительно мне в лицо со знакомой усмешкой, со стороны выхода из дома, шел преобразившийся Генри, которого в дорогом и чистом, отутюженном костюме, с уложенными волосами было не узнать. Поймав мой взгляд, он улыбнулся шире, а после еще и подмигнул, что на корню разрушало любую надежду на то, что идет не по мою душу.
Остановившись напротив меня и опередив младшего брата всего на пару секунд, Генри протянул руку и произнес:
– Окажете честь, Лика?
С подступающей к горлу истерикой, с губ сорвался почти что писк:
– Вашу ж…
От осознания, что недавно наговорила и кому, меня практически затрясло. Смотря в открытое, насмешливое и красивое лицо старшего брата Браун, я понимала, что убеждать его в своем желании остаться одинокой собачницей будет сложно. Самое отвратительное, что, чем больше я смотрела в хитрые и умные глаза, тем сильнее сомневалась в этом желании.
– Да, именно мои породы собак я бы и хотел обсудить, с Вами, – быстро нашелся он, беря меня под локоть и уводя из-под носа возмущенного брата. – А еще, возможное сотрудничество в селекции и разведении, – растянул он губы слишком широко, чтобы не заметить подтекст.
Мамочки!
