class="p1">Нашел. Нашел. Себе могилу, супружнице –тюрьму, нам –детский дом. Сколь веревочке не виться…
Глава 2.
Нам всегда чего-нибудь не хватает. Одному не хватает на чай, другому на « опохмелку», третьему –«подковать» свой «мерседес». Что может быть важнее на белом свете, как не решение своих промблем? И вот уже брат проехал мимо брата, идущего по дороге, сестра поссорилась с братом из-за дележа квартиры, сын отправил мать в престарелый дом, что б не докучала своей мудростью, тетки бросили племянников на улице на само выживание. Погрешаем ради маловажных вещей и « богатство и благополучие» наше затмевают нам глаза.
Сколь веревочке не виться, конец будет. В глухой лесной деревушке мать с отцом допились в конце концов. Отца унесли сельчане на погост, мать в «места не столь отдаленные». Суд недолго заседал; зачитали приговор, в машину расселись, и укатил. И увез с собою мать. На суд приехали две сестры и брат матери. Через полчаса после суда автобус в город отправляется. Обняли нас тетки «вернемся за вами», быстренько утерли слезы по сестре, в автобус, и нет их. И стоим мы на дороге, четверо пацанов, старшему двенадцать, младшему пять лет. Февраль, холодно. Пошли домой. В доме не топлено, кушать нечего. Пошел с братом, разломали соседский забор, нарубили дров, затопили печку, поставили картошку в «мундирах». Стоим возле печки, отогреваемся. Пришел сосед с охапкой своих дров и с куском сала за пазухой. Положил дрова возле печки, вытащил и положил на грязный стол, очистив место, сало. Посидел молча полминуты, встал и молча ушел. А нам уж и все-равно, будет он нас ругать за забор, или нет; не замерзать же. Недолго он пробыл дома, вернулся с женой и дочкой. Принесли с собой остатки борща и полбуханки хлеба. Пока борщ разогревался на печке жена с дочкой , моей одноклассницей быстро помыли стол, посуду и рассадили нас за столом. И все молча. Пока мы кушали, подмели пол. Наевшись, в тепле, братишки « заклевали» носом –спать. Укрыв их потеплее, присел на лавку рядом с дядей Веной. Перемыв посуду присела и тетя Маша. Жду, начнут ругать. Помолчали.
–-Родственники-то уехали?
–-Уехали.
–-Вернутся?
–-Не знаю.
–– А если не вернутся, как жить будете?
–-Не знаю. Что я могу еще ответить?
–– Может и вернутся. Они суд заверили, что вас заберут и по вас суд решения никакого не принимал. Но как вам сейчас-то прожить?
–-Откуда я знаю, тетя Маша.
–-Ладно, иди спать, горемыка. А дрова бери из нашей поленницы, не ломай забора.
–-Прости, тетя Маша.
–-Ладно. Завтра навестим.
Ушли. Еще раз посмотрев как укрыты братишки, примостился и я рядом с ними на полу.
Пока родители гуляли мы, как правило, не ходили в школу. На следующий день, утром нас разбудила моя учительница. Зашла в дом, мы не запирались на крючок, и растолкала. Сидим, хлопаем глазенками.
–– Давайте-ка умываться, кушайте и в школу. И быстренько, засони.
–-Любовь Алексеевна, а Витю куда?
И тут заходит дядя Вена. Мой вопрос он услышал.
–-Пусть идет к нам. Люба, ты бы зашла к директору лесхоза; у них ни полена дров.
–-Хорошо. Через полчаса что б были в школе.
С дровами вопрос решили быстро. Пока мы были в школе, остановили первый лесовоз, объяснили ситуацию и сбросили два бревна. Когда пришли из школы, дядя Вена уже бензопилой их распилил и часть успел переколоть. Отпросился с работы. Положив сумки, начали стаскивать дрова в поленницу, я с сыном дяди Вены, Сашей, докалывать, дядя Вена с младшими укладывать. Тетя Маша тоже отпросилась с работы и хозяйничала с дочкой Надей в доме, перемывала посуду и полы, выхлоповала постель. И только когда управились, сели за стол всем « гамбузом», вдевятером. Пришла моя учительница и тетя Маша и её посадила с нами. Обед прошел весело. Саша сбегал за отцовским баяном и после обеда дядя Вена развлекал нас музыкой, а тетя Маша с Любовь Алексеевной спели несколько песен.
–– Хорошо с вами, но ведь и домой пора. Я вот что зашла. Коля, сразу после школы заходи в столовую лагеря, где твоя мать работала, там отдельный вход, знаешь. Директор школы договорился чтобы вам там давали уже готовую пищу. Договорились?
–-Хорошо, Любовь Алексеевна.
–-Вот и этот вопрос решен. Молодец, Люба.
–-Да я то ни при чем, директор договорился, я только пришла сказать.
–-А если не приедут родственники?
–– Там видно будет, Маша. Сейчас что б не застыли. И с голоду не дадим помереть. Что мы, нелюди. Бродячую собаку жалко, а это человеки, да еще и маленькие. А вам учиться, не пропускать уроков. Ясно?
–– Ясно, Любовь Алексеевна –хором.
–-Тогда всего хорошего. Вы бы, Маша, тут по мере возможности посматривали?
–– Постараемся, Люба.
–– Ну все, обо всем договорились, до свидания.
–– До свидания.
И побежали дни за днями. После уроков заходил в столовую, брал обед и домой. Надо затопить печку, разогреть обед, покушать и готовить с братьями уроки. Вместе с нами всегда готовили уроки и Саша с Надей. Прямо на полу, стола для приготовления уроков не было, а на обеденном делали уроки два моих брата. Иногда заходил дядя Вена, столярка была через дорогу; поиграет на баяне, он его у нас и оставлял, не унес домой, минут пятнадцать, потихоньку, не мешая нам, посмотрит как мы делаем уроки и уходит в мастерскую. Через неделю со столярки принесли большой стол и две скамейки, чтобы всем можно было уместиться. Пожалуй на столе удобнее, чем на полу. На всякий случай, про запас, натаскали обрезки от досок из столярки, изрубили и сложили в сарай. Вечером, после работы забегала тетя Маша, забирала своих, чтобы они помогли управиться, напоить и накормить немногочисленную скотину, а потом приходили к нам, чтобы помочь что сделать необходимое. Утром, в школу, нас подымал дядя Вена; перед подъемом растоплял печку и разогревал, что осталось от вчерашнего обеда и ужина.
Немного лет тому назад тетя Маша осталась одна с сынишкой, дядя Вена похоронил жену и остался с дочкой. Чтобы не маяться двум одиночествам сошлись и жили душа в душу, в согласии и понимании. И все у них было небольшим: зарплата мизерная, домик не более двенадцати квадратов жилой площади, банька –одному помыться, да и воду таскать не близко. Десять кур, одна свинья. Коров на весь поселок не было ни одной, кругом бор, выпасов
