бурят ростом сто семьдесят пять сантиметров. Я никогда не был полным, напротив. До сих пор мой вес килограммов на пятнадцать ниже нормы, но лицо. У меня лицо дородного монголоида. Оно приняло такие очертания благодаря регулярному онанизму и употреблению спиртного. Я не могу бросить пить, не могу перестать дрочить, но могу изредка запрещать себе что-то из этого. Так я и поступаю.
С алкоголем проще. Он стоит денег, иногда их просто нет, и хочешь не хочешь, станешь вести здоровый образ жизни. На эту тему мне недавно пришло в голову четверостишие:
Я не пью и не курю,
Веду здоровый образ жизни.
Трахал тëлку твою,
Изменяя жене. Зато верен отчизне.
С мастурбацией всё сложно. Нет никакого рычага давления на самого себя. Приходится впадать в моралистство, или удручать себя своим внешним видом, используя свою опушную харю в качестве аргумента.
Но сейчас мне не нужно думать об этом. Мне нужно выпить стакан воды, поссать, лечь на диван, укрыться одеялом, а завтра утром проснуться, чтобы быть грузчиком, курьером, пациентом в кожвене, учителем в музыкальной школе. Спокойной ночи, малыши!
Девочка с куклой
Сегодня я проснулся раньше будильника. Не помню уже точно, что мне снилось, но на утро были рвотные спазмы. Я пожевал чуть подсохшую лимонную кожуру, и мой желудок унялся. Но нормально позавтракать я всё равно не смог.
Надо было взять на работу ещё что-нибудь помимо двух бутербродов, заделанных мной ещё с вечера. Не сообразил. Значит сегодня будет болеть голова. Она и так слишком часто болит, боль может спровоцировать что угодно: перемена погоды, громкая музыка, резкий запах, даже самое лёгкое недоедание.
Наверное, стоит снова сходить к врачу. Прописанный им месячный курс таракана не принёс хоть сколько-нибудь положительного эффекта. Но сейчас надо на работу.
Я вышел на улицу, как обычно одетый по зимнему, не взглянув в окно. Как только я открыл дверь подъезда, тёплый воздух с удушливыми ласками обступил меня со всех сторон. Как будто за ночь я переместился в другую климатическую зону. Вчера вечером было по-зимнему холодно. Сегодня, двадцать восьмого февраля, началась весна.
От этой мысли стало как-то хорошо. Жаль, конечно, что я не буду видеть весну, сидя в магазине без окон. Зато сегодня после работы поеду доставлять книги. Надеюсь вечером всё ещё будет весна.
Прошёл уже месяц с тех пор, как я стал продавцом гитар. Попривык к торговому центру, где был магазин, привык к его запахам, к людям, которые его населяли.
В зале, где был гитарный магазин не было окон, зато была стеклянная дверь. Напротив меня ещё два магазина. Пожилые женщины продавали одежду. Та, что постарше, торговала платьями, а младшая (ей, наверное, было лет пятьдесят) продавала куртки. Старшая ненавидела младшую за что-то, не упускала ни одной возможности уколоть коллегу.
Меня всегда удивляло, что старуха ни разу не использовала слово сука в адрес соседки. Когда я слышал их перепалки, мой мозг сам, как будто стараясь резюмировать происходящее, кричал: "Сука! Профурсетка! Шалашовка!" Но старуха как будто намеренно избегала этих выражений, и несмотря на то, что мат по ощущениям составлял добрую половину её словарного запаса, для выяснений отношений она выбирала такие слова, как тиффозница (прозвище прилипло из-за того, что женщина как-то раз явилась на работу с кашлем) или жучка. Это правда удивляло меня.
А вообще-то жалко было женщину-тиффозницу. Она по всей очевидности стала жертвой сплетен, и это явно её удручало. Больше её тяготило только отсутствие покупателей. Она часто жаловалось мне, что после локдауна все начали покупать одежду в Вайлдберриз. Её магазин прошёл в упадок. Как и все подобные магазины, впрочем.
Остались две женщины из доковидной эпохи, осколки старой жизни, по которой никто не скучает. Остались две женщины, обе ненавидят друг друга, и обе почему-то умиляются мне. В каком-то смысле это было трогательно, но я быстро привык.
Мимо моего магазина каждый день проходили две уборщицы. Низенькая старушка, а с ней под руку (почему они ходили под руку) девочка. Сколько лет было этой девочке? Она вряд ли ещё успела закончить школу. Вместо занятий она мыла лестничные пролёты в каком-то ТЦ. Ходила ли она в школу вообще? Почему она здесь?
Девочка абсолютно не была похожа на старшую уборщицу. Они не могли быть мамой и дочерью. Старшая была азиаткой, а у девочки были русые волосы и голубые глаза. Ещё у девочки была нездорово бледная кожа. Она вообще выглядела нездорово. Почему она была тут? Ей ведь от силы лет двенадцать.
К виду этой девочки я привыкнуть не мог. Всякий раз, когда она проходила мимо, сердце моё непроизвольно сжималось. Я вообще не очень-то сентиментальный человек. Но эта девочка. Сегодня она снова проходила мимо. От чего-то она хромала. От чего сегодня была одна. Может быть уборщицы ходили под руку именно потому, что девочка была хромая, а я этого и не замечал раньше?
Я проводил её взглядом, посидел ещё в магазине минут десять и не выдержал. Выбежал вслед за маленькой уборщицей. Спустился на первый этаж. Под лестницей стояло два стула. На одном из них сидела девочка. Грустная. И с куклой в руках. У куклы недоставало одного глаза, а во лбу была вмятина.
Грустная девочка с куклой сидела на стуле под лестницей, а я стоял, как идиот, смотрел на неё. Так я простоял с пол минуты, наверное. Девочка явно смутилась, но ничего мне не сказала даже. Смутился и я. Взбежал по лестнице обратно на второй этаж. В десяти шагах был магазин детских игрушек. Быстрым, но не твёрдым шагом я пошёл в его сторону, готовый, если понадобится, оставить в его стенах всю свою зарплату. Её вчера только мне выдали.
Через десять минут я снова стоял напротив девочки под лестницей. В моих руках был пакет с детскими игрушками. Я не решался отдать его девочке, не решался сказать ей ничего вслух. Превозмогая неловкость, я без всякого пояснения оставил пакет на пустом стуле рядом с девочкой и ушёл.
От чего-то стало очень стыдно. Постепенно начинала болеть голова, и всё тело неприятно зудело. До конца рабочего дня оставалось меньше часа. Я пытался занять себя чем-нибудь, чтобы перестать думать о девочке, о её одноглазой кукле и о том, что я только что потратит половину зарплаты на детские игрушки.
Что это вообще было? Я не нашёл в себе сил проявить к девочке хоть какое-то участие. Не смог ни слова ей сказать. Купил зачем-то кучу
