жалили и кусали девушку.
С каждой новой попыткой чудовищ Альма только шире улыбалась, осознавая своё всемогущество. Она начала прыгать с едва уловимой скоростью по недобитым насекомым, расплющивая их синие ледяные сердца одно за другим. Будто свечи дыханием тушила — настолько Альма оказалась сильна.
Глядя на неудачу сороконожек, сотворённые из живого огня птицы попытались улететь, да не тут-то было: Альма вдохнула в себя колоссальное количество воздуха, а потом со всей силы дунула на птиц. Живое пламя вокруг синих сердец мгновенно погасло, оставляя в воздухе мерцающие точки угасающих существ.
Альма снова улыбнулась инфернальной улыбкой и перевела взгляд на оставшихся лавовых элементалей, которые оказались умнее своих предшественников — догадались поливать девушку потоками жидкого огня с расстояния. Расчёт был на быстрое испепеление цели, однако элементали не учли то, что увидели в первый раз: чужачка стояла перед ними в лаве и не горела. Более того, на её теле не оставалось следов от взаимодействия с опасной стихией.
Чужачка брезгливо стряхнула с серебряного костюма яркую пылающую жидкость, рванула с места с нереальной скоростью и пробила своим телом сразу пять лавовых элементалей, попутно уничтожая их сердца одно за другим по цепочке.
— И это всё, что ли? — разочарованно хмыкнула Альма, осматривая пространство, меньше минуты назад наполненное якобы сильными противниками.
В одном она ошибалась: нет, не всё.
На место павших лавовых существ прибыли новые, но уже в большем количестве. При чём, возникли они будто из воздуха, словно сами вулканы порождали всё новых и новых солдат для своей защиты. Да, звучит странно: вулканы защищались.
Только Альме эта теория казалась логичной. Каким-то неведомым чувством девушка ощущала из недр пылающих гор нечто такое, что можно было назвать «источник», будто бы у безжизненной земной породы имелась душа.
Но размышлять о природе лавовых созданий сейчас не время — орды огненных существ всё прибывают и прибывают.
Альма расхохоталась как маньячка, а потом кинулась в самую гущу сражения.
Спустя долгие часы битвы, плоская поверхность вулкана превратилась в настоящее поле боя, где остатки павших на метр устилали собой землю. Лавовые монстры всё пёрли и пёрли, будто у них поблизости располагался инкубатор.
Так-то, если подумать, инкубатор и правда был: под землёй в глубинах вулкана, который выглядел для Альмы как колоссальное скопление синих ледяных сердец. Не одно большое, а массовое скопление маленьких, чьё число никак не уменьшалось, когда рождались новые лавовые создания.
Бесполезная битва быстро наскучила Альма. Она решила добраться до источника в центре гигантского вулкана, но только как это сделать не придумала. С её нынешними силами можно было спокойно выкопать руками, пробиваясь сквозь лаву, обсидиан и камень, но... есть способ намного проще!
Альма взлетела прочь от надоедливых противников, ленивым взмахом руки погасила стаю огненных птиц, а потом устремилась к жерлу вулкана. В этом воистину титаническом кратере бурлила лава, постоянно испуская из себя фейерверки всплесков и редкие взрывы. Зрелище завораживающие — будто смотреть на поверхность солнца в непосредственной близости.
Девушка усилием воли убедила свой организм не дышать, а потом рыбкой влетела в кипящую бездну. Даже глаза не зажмурила при погружении, оказавшись в вязкой жидкости, которая изнутри выглядела как густой персиковый кисель. В прочем, кроме цвета и консистенции, лава для Альмы мало чем отличалась от простой воды в бассейне.
Она плыла всё глубже и глубже, пока не увидела сияющую синюю сферу — сотканная из миллиона миллионов сердец для будущих лавовых порождений. Приближение Альмы заставило сферу испустить волну вибраций, будто она боялась или звала на помощь. Думаю, никто не ожидает визита к себе в гости, когда твой дом расположен глубоко в центре действующего вулкана.
«Что бы ты ни было, ты принадлежишь мне!», — Альма жадно тянулась к средоточию поблёскивающей энергии.
Глава 3: Чертоги Бальтрейда
Больше всех не повезло лишь суровому мужчине. Он оказался в удалённой горной местности, где не то что живности, вообще ничего нет, кроме вездесущих камней. Бальтрейд и рад уйти из депрессивной картины уныния, да только...
Глубоко внутри что-то ёкало, заставляло сомневаться. Решение покинуть каменную местность откладывалось каждый раз, едва Бальтрейд решался. Поводов для паники мужчина не видел: дыхание, жажда, голод, сон, потребности в тепле или укрытии его больше не волновали.
Значит, нужно всё хорошенько обдумать.
Бальтрейд не нашёл подходящего камня, чтобы присесть. Не то, чтобы ему нужен стул, это больше для эстетики и гармонии, когда он сядет медитировать. Мужчина вспомнил, как легко он пробивался сквозь камни, а потом в его мыслях всплыли кадры из детства, когда он с матерью лепил снеговика и целую ледяную крепость.
Идея слепить из бесполезных камней нечто большее, чем просто вырванный грубый валун, пришла моментально. Если что-то получится неровно, всегда можно попробовать снова. Материала вокруг — видимо-невидимо! Только как решить вопрос с инструментами? Бальтрейд в прошлой жизни привык работать руками, никогда не избегал сложностей и привык всё делать сам.
Тогда была своя мастерская в собственном доме, а в ней огромный арсенал орудий труда стоимостью, как весь дом.
Идея работать с камнем руками очень не нравилась Бальтрейду. Не столько брезговал, сколько, опять же, вопрос душевного баланса. Многолетние привычки давали о себе знать, капая на мозги при каждой попытке смириться и обойтись без инструментов.
Бальтрейд сурово окинул взглядом каменные пустоши, где только свистел вольный ветер. Глаза зацепились на пятно в горе, которое сильно выделялось из общего антуража. Мужчина мигом пролетел к цели, коснулся находки и непроизвольно произнёс:
— Арголитовая железная руда другого мира.
Немного неожиданно знания нагрянули в голову, но тут же пришла славная идея вылепить из металла привычные инструменты. Семи пядей во лбу быть не надо, чтобы понять очевидное: сделать что-то сложное из руды не получится даже с такой силой, какой обладал сейчас Бальтрейд. Надо начать с истоков, с простого.
Могучей рукой мужчина отщипнул кусочек руды и помял его в ладонях, словно пластилин. Спустя бесчисленное количество попыток придать материалу нужную форму молотка, Бальтрейд признался сам себе: контролировать силу он пока не умеет. Пальцы то и дело рвали руду, сплющивали форму, придавали ей гротескный вид, далёкий от настоящего инструмента.
Так и просидел Бальтрейд с куском мятой руды до самого утра, гипнотизируя её взглядом. Он так тщательно и много думал про молоток во всех подробностях, что в какой-то момент невнятный комочек арголита вдруг принял вид желаемого инструмента.
Бальтрейд раскрыл глаза от удивления и никак не мог понять, как он это
