закралась шальная мысль. Он смотрел на опасный лук и что-то прикидывал в голове:
— Слушай, Игнамон!
— Да, друг мой.
— У тебя силы остались на пустяковую просьбу?
— Это какую же? — феросим и так понимал, что без него друзьям не обойтись, уже добрался, прихрамывая, до горелой опушки.
— Когда я скажу — раскали до бела этот лук! Влей всю оставшуюся силу в нагрев!
Игнамон перестал страдать ерундой, сквозь ноющую боль долетел оставшееся расстояние и взглянул на оружие кентавра.
— Старый пройдоха! Как ты смог его украсть? — расплылся в улыбке Игнамон, но этого никто не увидел.
— Это неважно! — махнул оставшейся лапкой Хорн. — Нам надо спешить! Энергии Чипа осталось всего ничего. Я бы хотел, чтобы под закат жизни он увидел нашу общую победу.
— Я бы тоже этого хотел, — коротко сказал феросим.
— Эй, Чип! Оседлай лошадку! — крикнул ему Хорн.
— Чего?! — одновременно спросили товарищи.
— Прыгай к нему на спину, возьми в захват шею!
— Принято.
Чип надавал по морде кентавру, тот тряхнул головой, не заметив, как Виджилант одним прыжком оседлал его и схватил за шею одной рукой. Пришелец тут же пронзил тело Робота хвостом насквозь, но проводник оставшейся рукой ухватился за стальной наконечник и не дал ему вылезти назад.
— Твой выход, кворри.
Хорн ногой подкинул себе в левую руку лук кентавра, прицелился и запустил его как копьё прямо противнику в рот!
— Игнамон! — дал сигнал Хорн.
Феросим выставил вперёд руку, концентрируясь на оружии в пасти кентавра, оно нагрелось, зашипело, а потом повторило тот смертоносный фокус с шипами. Шестиногого пронзило ими насмерть, Виджиланту в миг уничтожило руку, которой он держал шею монстра.
Механическое чудовище издало угасающий гул из недр торса, глаза в черепе больше не горели красными огнями — погасли. Кентавр сложился на землю, придавив тушей Виджиланта.
Игнамон и Хорн поспешили на помощь другу. Сломанную заклинившую руку пришлось отсечь клинком феросима, хвост кентавра вытащить, и только потом вытянуть тяжеленное тело Виджиланта из ловушки. Чип был всё ещё жив, очень обрадовался, когда увидел боевых товарищей.
— Помогите встать. Есть ещё одно дело, — попросил проводник.
Делать нечего, пришлось поднимать тушу угасающего Виджиланта на ноги. Чип, поскрипывая металлом, обошёл тушу кентавра, добрался до головы, ухватился за черепушку, сжал её в руке, повертел туда-сюда, отделил её от тела. Радостный лидер проводников продемонстрировал друзьям трофей и с искренней улыбкой сказал:
— Мы победили! Покажите всем нашим эту голову и передайте моим людям это.
Из груди еле живого Чипа вылезло запоминающее устройство, которое взял себе Игнамон.
— Тебе точно никак не помочь? — грустно спросил Хорн. — Только подружились, сработались, а ты…
— Я знаю, — умиротворённо, с помехами в голосе, ответил Чип.
— Мы так и не сразились с тобой, — с глубоким сожалением произнёс Игнамон.
— Да, друг мой… — звук всё слабел, тело Виджиланта уже не двигалось, рука разжалась сама собой, бросая на землю голову кентавра. — Выполните обещание…
— Конечно, друг, — пообещал феросим и поклонился.
— Мы будем помнить тебя всегда. Тебя и твой подвиг, — Хорн тоже склонился.
Чип улыбнулся в последний раз, склонил голову и потух на всегда.
— Что это за чувство внутри, которое разрывает меня на части? — спросил у кворри Игнамон, хватаясь за сердце.
— Это значит, что ты обрёл душу, — у Хорна прокатилась скупая слеза.
— Душу, значит. Горько-сладкое чувство, — Игнамон устремил взгляд в небо.
— Идём, выполним обещанное.
Хорн подобрал оторванную голову и стал волочить её по земле, всё же, габаритная и тяжёлая она для одной оставшейся руки. Двое с трофеем дошли до базы пришельца, где вовсю раздавались ликования. Хорн зашёл через главные ворота с выломанными дверьми, а за ним, прихрамывая, двигался Игнамон. Остатки альянса сразу заметили своих лидеров, бросили всё, побежали к ним.
— Давай вместе, Хорн? — попросил феросим, снимая шлем, выбрасывая в сторону. Бой окончен, он ему уже ни к чему.
— Конечно, — согласился вождь.
Кворри и феросим взялись за изуродованную голову кентавра, подняли её перед собой и победоносно закричали:
— Мы выиграли! Мы отбили планету!
Альянс восторженно подхватил их клич. Жаль только Чип этого не видит и не слышит. Он был бы горд, как никогда.
Битва была выиграна. Альянс ещё не знал, что скоро их ждёт масштабная война, но то будут дела грядущих лет.
Эпилог
Отец-Император восседал на своём троне, с ненавистью разглядывая космос за обширным окном. Позади него, присев на одно колено, молчаливо ждал Первый. В докладе повелитель Алирии не нуждался, он давно всё почувствовал сам: как облажался, сначала, Седьмой, потом и Шестая, а следом Пятый, на которого возлагались большие надежды, он был в шаге от того, чтобы сместить четвёртый номер.
— Что ты скажешь в своё оправдание, — бросил, не глядя, Император. — Встань!
Ангел поднялся и ответил:
— Я избавился от бесполезного мусора, Отец-Император.
— Что ты сделал? — немного обернулся повелитель с интонацией, будто сейчас же разорвёт на части наглеца.
— Позвольте мне объясниться.
— Дозволяю.
— Я считаю, что лишь первая тройка в отряде ССБ достойна представлять вашу силу и волю по всей галактике. Прошлые вторжения в другие миры ярко продемонстрировали мне всю ничтожность номеров выше четвёртого. Война со слабаками испортила их. Они бы подвели нас в любом случае.
— И сколького мне стоили твои инсинуации? — сурово спросил Император.
— В материальных средствах — нисколько, Отец-Император. Живой ресурс легко восполним, все важные материальные ценности мы получим по прибытию на планету.
— Сто шестьдесят восемь лет, — озлобленно сказал повелитель Алирии. — Я вынужден ждать из-за твоей недальновидности.
— Это миг для вашей жизни, Отец-Император. Вы не заметите, как получите все четыре ядра демиургов, я жизнью клянусь. Первая тройка ССБ никогда вас не подводила, так будет и впредь.
— Я знаю, Первый, — снисходительно ответил повелитель. — Иначе… ты бы давно перестал дышать. Свободен.
— Благодарю вас, Отец-Император.
Ангел откланялся и покинул чертоги своего хозяина.
