На этаже бушевали страсти. Следователи по расследованию очевидных преступлений бегали в мыле, матерились и уводили из-под носа друг друга станки, которых у нас было всего два. Шли последние дни отведенного им начальством срока для сдачи уголовных дел до Дня Советской Милиции.
Капитолина, когда я к ним заглянул, махнула на меня рукой, бросив, что оперативки не будет, и я пошел по коридору дальше.
В нашем закутке царили тишина и покой. Как-то так получилось, что мы с Журбиной остались вдвоем. И да, я не считал себя виноватым в переводе Левашова, он сам оказался причиной своих бед. Я его не провоцировал красть у меня удостоверения и начинать тем самым войну. Сам ее развязал, сам продул финальное сражение, вот пусть сам и огребает.
Да, я не праведник, но и без причин никого не трогаю. Да, не все мои удары ответные, бывает я наношу и превентивные, но ведь сами напрашиваются. Не мешайте мне и все будет нормально. Черт возьми, я просто пытаюсь выжить в чужой для меня стране и найти путь ее покинуть. И я давно бы уехал, если бы процесс выезда за границу не был доведен здесь до абсурда. Так что сами виноваты. Поэтому миритесь с моим присутствием и лучше не переходите мне дорогу. Целее будете.
Раздавшийся резкий звон вырвал меня из мыслей. Вздрогнув, я огляделся по сторонам и увидел на полу разбившуюся вазу. Охренеть меня торкнуло. Швырнул ее в стену и сам не заметил.
— Пиши объяснительную! — мое внимание от разлетевшихся по кабинету осколков на себя перетянула Грачева. Она ввалилась в мой кабинет, подбоченилась и с ходу принялась сулить мне всяческими неприятностями, начиная паршивой характеристикой, заканчивая исключением из комсомола.
Я слушал невнимательно, больше блуждал по ее фигуре взглядом.
— Не думай, что твоя выходка на демонстрации сойдет тебе с рук! — повела она перед моим лицом наманикюренным пальчиком. Видимо, концентрацию проверяла.
А я про себя отметил, что какие-то мы с ней оба нервные сегодня.
— Нам нужно расслабиться, — обратил я свои мысли в слова.
Грачева сбилась.
— Что нам надо? — переспросила она.
— Расслабиться, — пришлось повторить.
— Ах расслабиться, — комсорг вдохнула побольше воздуха, чтобы вдарить по мне из главного калибра. Но я ее опередил. Притянул женщину к себе и впился поцелуем в ее губы.
Канцелярские приборы полетели на пол к осколкам от вазы, когда я посадил ее на стол, и придали обстановке еще больше хаоса. К ним последовали оба пиджака, затем ее туфли и колготки. Продолжать захламлять кабинет мы не стали. Уже не было сил сдерживаться.
— Думаешь, никто не слышал? — спросила она, когда пришла в себя.
— Без понятия, — выровняв дыхание, ответил я.
Комсомольская активистка оказалась горячей штучкой. Вот так бы свои собрания проводила, глядишь, я бы их не пропускал.
— Это было неправильно, — принялась она морализаторствовать.
— Ожидал услышать «потрясно», но да ладно, — я отвалился от стола и начал приводить одежду в порядок.
— Обиделся? — удивилась она, пытаясь заглянуть в мои глаза.
— Еще как, — не стал я уверять ее в обратном. — Спрошу с тебя как-нибудь компенсацию за моральный вред.
— Хорошо, спроси, — прикусив себе губу, она улыбалась.
— Подожди, не слезай, — остановил я ее. — Сейчас туфли подам.
Грачева посмотрела вниз и только теперь увидела раскиданные по полу осколки от вазы.
— Это мы ее разбили? — потрясенно произнесла она.
— Ага, в порыве страсти, — я ухмыльнулся.
Женщина смутилась. Поэтому расставание вышло скомканным. Грачева спешила покинуть гнездо разврата.
Закончив приводить себя в порядок, я занялся кабинетом. Открыл окно на проветривание, достал веник и приступил к уборке.
Скрыть следы успел вовремя.
Зашла Журбина, окинула кабинет взглядом, к чему-то принюхалась, с подозрением осмотрела меня с ног до головы, поморщила лоб, слега тряхнула головой и, наконец, пришла к выводу, что ей показалось.
— Ты уже знаешь, что тебя поставили двенадцатого на дежурство? — поинтересовалась она.
— Теперь знаю, — не особо радостно ответил я. Опять мною закрыли дыру, прям, повторяю судьбу Кривощекова.
— Так вот, Альберт, — Журбина придала голосу строгости. — Очень тебя прошу ни во что не вмешивайся. Не устраивай в городе погонь, ни в кого не стреляй и по возможности не покидай пределы здания, а еще лучше своего кабинета. Решается вопрос о моем утверждении в должности и мне не нужны новые проблемы. Ты меня понял?
— Вполне, — кивнул я. — Обещаю, что дежурная смена будет выковыривать меня из кабинета. По собственной воле я отсюда ни за что не выйду.
— Тааак, — в голосе начальницы появились недовольные нотки. — Вот этого не надо! Не надо доводить мою просьбу до абсурда! Я просто прошу тебя отдежурить в кои веки спокойно!
— Людмила Андреевна, расслабьтесь, все будет хорошо, я приложу к этому все усилия.
Несмотря на мои успокаивающие слова, начальница застонала.
Глава 2
Напряжение вчера сбросил и теперь спокойный сижу, жую котлету. Из кабинета, как и было обещано Журбиной, не выхожу. Оформил принесенные мне за утро материалы и теперь под бубнеж радио обедаю.
На днях случайно в паре кварталов от дома наткнулся на кулинарию и с удивлением обнаружил, что в ней продавали не только выпечку, но и полуфабрикаты и даже готовую еду.
Сам я готовить не особо люблю, тем более заниматься этим изо дня в день. Поэтому с ходу затесался в ряды постоянных клиентов. Моя необычная для этого времени приветливость не подвела меня и в общепите. Вчера, задержавшись на работе, я пришел в кулинарию, когда там уже все раскупили. Можно было разворачиваться и уходить, но тут передо мной явилось чудо. Продавец, суровая баба в теле, расцвела при моем появлении и, проворковав грудным голосом «Минутку, молодой человек», вынесла из подсобки специально для меня собранный набор продуктов. Я аж обалдел от такого сервиса, ведь успел уже привыкнуть совсем к другому. А тут обслуживание как в пятизвездочном ресторане. Так что пришлось благодарить и делать комплименты, от которых продавщица вся зарделась, а я начал пятиться к выходу.
По радио закончился концерт, и дикторы, мужчина и женщина вновь принялись поздравлять сотрудников милиции с их профессиональным праздником, но в это раз зачитывали слова благодарности уже не от руководителей страны, а от простых советских тружеников.
Минут десять и с поздравлениями закончили, но вместо продолжения концерта началась передача о детско-юношеском туристическом клубе с непонятным названием Чигрид.
Я как раз доел последнюю котлету, вышел из-за рабочего стола и собрался прогуляться до туалета.
