сам понимаешь. Либо допрыгаются и на рудники уедут, либо их на заметку возьмут, и всё. Тебе волноваться не о чем. За целителей молодых особая борьба идет. За тебя — так тем более. Вот увидишь, — заверил он меня.
Да я и не волновался как бы. Скорее озадачился, осмысливая то, как тут военная жизнь устроена.
Вопросы на этом задавать не закончил. Продолжил спрашивать, как отбор происходит, какая репутация у воевод, что там с госпиталями и целителями, как лечение идет, как потом у людей жизнь складывается, как долгосрочные контракты заключают. За что воюют. Только за деньги или за идею тоже.
Теперь хотя бы понятнее, почему молодежь такая воинственная. Я и так знал, что это поощряется, но сейчас общая картина сложилась. Я бы тоже, будь обычным парнем, жилы рвал. Вопрос выживания, как ни крути.
Степан Денисович рассказал и про то, почему едем именно мы. Причина в моей работе с ним. В излечении тяжелых случаев, после попадания под особо гадкие боевые техники. Оказалось, что мужчина фурор произвел. Именно он, а не я. Потому что с моего согласия и одобрения Аристарха Павловича хирург выдавал это за своё достижение. Я же официально был его ассистентом.
И хорошо, что так. Лишняя слава мне не нужна. Не в ближайшие пару лет. Поэтому пусть лавры достаются ему. А мне возможность работать с тяжелыми случаями, изучать местную магию. Ведь по характеру повреждений много чего можно сказать.
Как сказал Степан Денисович, едем по велению самого князя. Так что ближайшие несколько дней мы проведем в этом госпитале. Пытаясь как-то скрыть факт того, что основную работу делаю я.
* * *
Госпиталь находился в пригороде. Я бы сказал, что в живописном месте. Среди сосен и хвойных деревьев. Едешь, смотришь, и душа радуется — всё зелено и цветет. У самого госпиталя, ещё в просветах между деревьями озеро заметил.
— Неплохо тут, — заметил я, когда подъезжали.
— О чем и речь, Олег. Славский — человек специфический, но о своих людях думает.
На въезде нас остановили, проверили документы. Впервые увидел человека с самой настоящей винтовкой. Длинная, выглядит неудобно, но говорят, с пятидесяти шагов поразить цель можно. Интересно будет опробовать это оружие, но сомневаюсь, что оно против нежити имеет смысл. Какому-нибудь обычному мертвецу, с укрепленной кожей и костями, можно голову снести, и он будет продолжать нападать, пока Кровью не ударишь. Что уж говорить про высшую нежить.
— Степан Денисович, — узнал дежурный врач. — Ваши документы.
— Конечно-конечно, — ответил мужчина и достал из бардачка бумаги.
Сам дежурный настороженности не выказывал, лицом показал, что это пустая формальность, столь важного человека беспокоить. Но всё же побеспокоил, не постеснялся. Да и напарники его — один вышел, встал так, чтобы, если что, за будкой укрыться. Третий же внутри будки остался, за нами поглядывая.
Я не знаю местного учета, но молодые солдаты не выглядят как беспечные бездельники.
Как вопрос уладили, шлагбаум поднялся. Мы проехали, завернули на стоянку, там и вышли. Когда к зданию подошли, окрашенному в теплый, бежевый цвет, нас уже встречали. Женщина постарше и девушка помладше, лет двадцати пяти.
— Степан, не спился ещё? — спросила старшая.
Я на это чуть не споткнулся. Если честно, эта дама почти не отличалась от дамы утренней. У них даже волосы были схоже накручены. Ещё такой же неприятный голос, да и общий вид… Полноватая, в белом халате и вызывающе неподходящих ей красных очках.
— Не дождешься, — ничуть не растерялся хирург. — Что, пустишь нас? Или на пороге держать будешь?
— Будь моя воля, не пустила бы. Но сам князь велел. Поэтому — заходите, — сказала она недовольно, поджав губы. — Только ты сначала представь молодого человека. Неужто у тебя ученик появился?
— Он в первую очередь ученик Аристарха Павловича. А я так, натаскиваю на всякое разное, — мужчина двинул вперед, и женщине пришлось первой зайти в здание.
За ней хирург следом пошёл. Третьей — молодая. А я последним, значит.
Внутри было… Да обычно. Просторный холл, приёмная, ещё одна будка с охранником. Через окошко я увидел взрослого, полновато мужчину, который явно вышел на пенсию.
— Имя у ученика-то есть? — спросила женщина.
— Это Олег, — хирург остановился и представил меня. — А эта властная дама — Маргарита Робертовна. Вместе с…
— Моя протеже. Мария, — коротко ответила Маргарита Робертовна. — Не будем тянуть. Идите за мной. Работать будете при мне.
Мария смерила меня оценивающим взглядом. Никогда бы не подумал, что целительнице нужно обязательно делать укладку волос и носить дорогие серьги, да и грудь демонстрировать. Хотя, не буду отрицать, выглядела она приятно. Ничего не имею против женской красоты, но неудобно же. Ну, или у неё запредельно высокий контроль, по меркам местных, и она работает совсем без масляных осадков, которые проступают на теле во время очистки. Но что-то не верится.
— Нет, — сказал мужчина.
— Что значит нет? — возмутилась дамочка. — Я вас к своим пациентам не подпущу!
— Нет, значит, нет, — с нотками веселья ответил Степан Денисович. — Сама будешь с начальством разбираться. Свои условия я заранее озвучил. Не пытайся их переиграть.
— Мало ли, что ты там за новую методику придумал, — не собиралась сдаваться она.
— Так что, мы поехали обратно? — Степан Денисович сделал вид, что ему наскучила эта беседа.
Бардак, однако. Нас к тяжело больным отправили, с которыми местные целители справиться не могут. А нас не хотят пускать.
Нет, так-то их понять можно. Хотят узнать, в чем методика, и взять на вооружение. В моем мире — благая затея. В этом что-то сомневаюсь.
— Идите за мной, — сдалась эта бравая тётенька. — Сами тогда разбирайтесь.
— Так мы и приехали, чтобы разобраться, — хмыкнул Степан Денисович.
Эта противоречивая особа, заставив нас одеться в халаты и бахилы… Мы бы их и так надели, не проблема, но она обычную процедуру умудрилась превратить в акт принуждения… Короче, выслушивая её причитания о том, что передовыми разработками надо делиться для всеобщего блага, что она тщательно проверит за нами качество работы и, если что не понравится, не побоится самому князю пожаловаться, кое-как дошли до первого пациента.
Наши сопровождающие конвоиры внутрь заходить не пожелали. Что Степана Денисовича не смутило. Мужчина зашёл в палату, я за ним.
Палата была одноместная. На кушетке лежал усатый дядька. Которому явно было не очень. Всё его тело, в том числе лицо, покрывали черные язвы.
— Стёпа? — тем не менее дядька был в сознании и среагировал на нас. — Эта мегера тебя пустила?
— Куда бы она делась, — усмехнулся хирург. — Паршиво выглядишь.
— Так накрыли, черти. А это кто с тобой? Сын, что ли? Какой-то молодой, или глаза меня обманывают?
— Ученик. Не обращай внимания. Пусть ума-разума набирается. Что тебе местные светила сказали?
— Что жить
