не видел ли кто, как я тут ползаю на животе.
Инга вылезла и рухнула на большой плоский камень. Я легла рядом. Отдышались.
Сестра повеселела. Сказала:
– Кажется, мы живы.
Потом принялась рассматривать мокрые пряди.
Я ответила:
– Назад пойдем по мостику. Хватит такого плавания.
Мои волосы чуточку намокли тоже. Я вытащила заколку и распустила их. Самые кончики мокрые – не беда. А вот с Ингой нужно было что-то срочно делать, мы не могли сидеть и ждать, пока она высохнет. Дома наверняка спросили бы: где мы пропадали так долго?
Сестренка услышала про мостик и скривилась.
– Ой, по деревянному? Но до него полкилометра, я не пойду босиком.
– А я не поплыву. Устала, – отрезала я.
Инга принялась уговаривать:
– Мы можем немного отдохнуть. Ну, давай, Ирочка, мы же сюда доплыли – и еще раз справимся.
Мне очень не хотелось снова лезть в реку, и дело не в усталости и мокрых волосах: с передышкой я могла решиться на обратное плавание. Просто такое ощущение было… словно там, в воде, пряталась большая акула, а мы играли в «Съешь – не съешь».
Следовало проявить твердость. Я толкнула булыжник, и он скатился в воду.
– Все, Инга, хватит! Ничего не случится, если походишь босиком. Пошли к мосту.
Я вскочила и потянула ее за руку. Она засмеялась, вырвалась и бросилась в воду.
Восторженно закричала:
– О-о! Хорошо-то как!
А потом начала дразнить:
– Эй, трусиха, можешь топать пешком, я все равно доберусь до берега раньше тебя!
Я очень разозлилась. Мало того, что ее опять понесло в воду, так она даже волосы не собрала!
Мне было всего тринадцать, а в таком возрасте не очень-то прислушиваешься к внутреннему голосу, тобой руководят эмоции.
Мне следовало удержать Ингу, по крайней мере, плыть с ней. Но вместо этого я топнула ногой, мысленно пожелала сестренке всех чертей и демонстративно направилась по каменистой дорожке к мостику, стараясь не наступать на острую гальку.
Примерно в пятистах метрах от пляжа по обе стороны речки – а она там сужалась и дугой заворачивала – начинался частный сектор. И прорва берез. Я доковыляла до деревянного мостика и очутилась в тишине. Вернее, звуки были, но только природные, а голоса пляжа – этот возбужденный радостный гомон словно и не существовал. Деревья полностью загораживали отдыхающих. Слышался лишь березовый шелест, и клокотала внизу вода. От этого шелеста и бульканья пошли мурашки по телу. А вокруг – ни души.
Я осторожно перешла узкий мостик. По песку идти было гораздо легче, и я прибавила шагу, старалась не обращать внимания на все эти дурацкие ощущения.
Мимо прошел парень, высокий, красивый. Я скосила глаза и успела заметить, как он повернул голову в мою сторону. С некоторых пор мы с Ингой стали ловить на себе такие взгляды. Нам это нравилось, хоть мы и фыркали друг перед дружкой. Настроение улучшилось, я даже начала напевать про себя что-то из школьного репертуара, вроде «Вместе весело шагать по просторам».
А потом услышала:
– Эй!
Я обернулась. Парень шел ко мне. Спросил:
– Это не ты пришла купаться с сестренкой, беленькой такой?
До меня, наверное, очень долго доходил смысл вопроса, потому что взгляд парня стал тревожным. Он махнул рукой к пляжу.
– Если это ты – то беги скорее. Кажется, твоя сестра утонула.
То, что я пережила, пока Инга лежала в реанимации, было для меня самым страшным наказанием. Я поклялась себе: если сестренка выживет, я стану для нее ангелом-хранителем. Ни одна беда не коснется ее, потому что я всегда буду рядом. Только бы она не умерла!
Каждый день я благодарила судьбу, что рядом с тем местом, где Инга пошла на дно, не рассчитав силы, нырнул профессиональный спортсмен, и что на пляже были машины, и что сестру быстро доставили в больницу, а там врачи сотворили настоящее чудо. Теперь я понимаю: это не было случайностью, просто Инге предстояло погибнуть по-другому.
Мне всю жизнь регулярно снится один кошмар: я бегаю по пляжу, вокруг люди, но никто не обращает на меня внимания. Инги нигде нет. Возле воды я вижу ее одежду: это не школьная форма, а джинсы и рубашка. Хватаю их. Внезапно слышу смех сестры и понимаю: Инга купается. Пятно ее светлых волос колышется в темно-серой воде. В реке лишь она; плавает недалеко, но у меня сильная тревога. Мне кажется: случится что-то страшное. Я машу ей рукой и умоляю выйти, но Инга стремится к середине реки, туда, где течение. Смеркается. Небо становится темным, и маленькое бледное солнце уходит за горизонт. Мелькает мокрый снег. Берег уже пуст. Оказывается: сейчас зима, а я в одном купальнике.
Кричу:
– Инга!
Но она не отвечает. Я все еще вижу ее, бросаюсь вперед и по колени погружаюсь в булькающую ледяную воду. Нет, я не могу заставить себя сделать это, я не вынесу адского холода! Внезапно снег лепит так густо, что исчезает противоположный край реки, а потом Инга. Есть надежда: может, сестре удалось достичь того берега? Я вспоминаю о мостике. Скорее туда! И в этот момент начинаю просыпаться. Ничего не могу поделать. Осознание сна становится все отчетливей, и вот я уже просто лежу с закрытыми глазами.
Случившееся не поселило в Инге боязнь воды, как это часто происходит в подобных ситуациях. И она стала какой-то… практичной, что ли. Реально оценивала силы и возможности, если бралась за что-то.
К примеру, ее увлечение языками. Сначала ей захотелось овладеть французским – она это сделала; потом освоила английский, затем поразмышляла о немецком: прикинула то да сё и учить не стала. Мы окончили один вуз: я – литературный факультет, а Инга выбрала информатику. Любой материал давался ей легко.
Еще до университета мою идею стать писательницей она поддержала так бурно, что путь к отступлению был отрезан. Инга являлась источником, из которого я каждый день черпала уверенность в начале, решив профессионально сочинять истории. Первую публикацию мы отметили шампанским и тортом. Напечатали короткий рассказ, но в известном журнале, и в будущем фундаменте писательской карьеры появился маленький кирпичик.
Инга шутила, что я заплатила сестрой за свой успех.
Так случилось: тот первый рассказ в журнале прочитал Леонид Громов, а потом в одном из интервью на вопрос о молодом поколении перспективных авторов назвал в качестве примера мою фамилию. Да, поверьте: вот просто так взял – и назвал. А мы даже не были знакомы.
После слов мэтра литературы моя популярность взвинчивалась по нарастающей. Меня пригласили
