– В последний вечер всегда всё кувырком, но публика – дура, ей хоть бы хны.
– А мне, сами знаете, нужно идти в процессии с золотым скипетром. Так сегодня эта треклятая штуковина как сквозь землю провалилась.
– Слава богу, что никого не угораздило наступить мне на шлейф. Всё остальное – пустяки.
– Посреди сцены суда над государственным преступником Букингем стал пороть отсебятину, и мне пришлось выкручиваться. А сделать это языком времен Елизаветы ох как не просто!
– Всё равно принимали замечательно, разве не так? А Пожилая Леди не раз вызывала взрыв утробного хохота на галерке.
– Ещё бы. Уж она сегодня выдала!
Квиллер как радушный хозяин перемещался от одной группы гостей к другой, побрякивая кусочками льда в стакане с водой (она с виду могла сойти за водку, но все знали, что это минеральная вода из источника Скуунк Корнерз). Он не удивился, увидев Денниса Гафа в окружении дам. Среди прочих были Сьюзан Зксбридж – её тёмные волосы всё ещё оставались прилизанными после парика Пожилой Леди – и Хикси Райс, которая то и дело встряхивала своей асимметрично постриженной головкой, на этой неделе каштанового цвета, и Фран Броуди, чьи мягкие белокурые локоны составляли удивительный контраст со стальным блеском глаз.
– Ты только погляди на Денниса в этом цветнике. – Кэрол Ланспик слегка подтолкнула Квиллера локтем. – Жаль, мне так повезло с мужем, не то сама бы на Денниса вешалась.
– Да, Деннис – симпатичный молодой человек, – заметил Квиллер.
– И у него есть одно редкое свойство, – добавила Кэрол. – В нём сочетаются мужественность и эмоциональность. То он сдержан и спокоен, то вдруг загорается как спичка. Иногда на репетициях его ох как заносило.
– Да, он импульсивен, но, когда шла работа над амбаром, я прощал ему любые заскоки, потому что он вкалывал будь здоров. Знаешь, ведь прежде чем заняться строительным бизнесом, он готовился стать архитектором. Обрати внимание, как старые чердачные лестницы вписались в его проект. – При этих словах забравшийся на лестницу долговязый Дерек, посудомойщик, помахал Квиллеру и Кэрол ногой и рукой, – Кошачьи площадки можно использовать для мытья верхних окон, – продолжал Квиллер, – на перила мы повесим гобелены,
– Лучше повесьте пикейные занавески, – заметила Кэрол, ей больше по сердцу был деревенский уют.
– Никаких занавесок, – твёрдо заявил Квиллер. – Фран предложила несколько современных вариантов гобеленов, на днях их сюда привезут.
– Все в городе умирают от желания поглазеть на твой амбар, Квилл.
– Поэтому мы и решили провести день открытых дверей, а плата за вход пойдет в пользу библиотеки. Это идея Полли.
– А если ещё продавать напитки с закусками, то библиотека получит крупный куш. Публика у нас очень любит поесть. – И со свойственным коренным пикаксцам любопытством она поинтересовалась: – А где сегодня Полли?
Ни для кого не было секретом, что наследник имения Клингеншоенов и глава библиотеки проводили уикенды вместе. «Он когда-нибудь на ней женится?» – интересовались мужчины другу друга, сходясь в закусочной «Грозный пёс». «Почему она его на себе не женит?» – эта тема волновала женщин, собиравшихся за чашечкой кофе в уютной закусочной «У Луизы».
– Полли? Она в Локмастере, – ответил Квиллер на вопрос Кэрол. – Уехала на свадьбу. Сын её знакомой библиотекарши решил покончить с холостяцкой жизнью.
– А кто заботится о Бутси? – То, что Полли слишком возится со своим котёнком, тоже было общеизвестным фактом в Пикаксе.
– Сегодня я его накормил и завтра утром пойду подкину что-нибудь ещё, чтобы он не свалился со своих тощих лап, и заодно почищу его посудину. Он ужасный обжора.
– Он ведь ещё растет, – заметила Кэрол.
– Полли обещала быть дома завтра к вечеру. Я узнаю, в чём была невеста, кто поймал её букет и всё такое прочее. Не понимаю, что вы, женщины, находите в свадьбах.
– Не ворчи, Квилл. Типичный старый холостяк!
– По мне так лучше сходить на бейсбол. Представляешь, я не видел Высшей лиги целых четыре года! А ведь болельщиком я стал ещё в Чикаго – чуть ли не с пелёнок.
– Сам виноват. Если хочешь. Ларри с радостью подкинет тебя в Чикаго или Миннеаполис. У нас теперь новая марка – на четверых. А мы с Полли смотались бы за покупками. Или, может, Полли тоже не прочь посмотреть матч?
– Полли – терпеть – не может – бейсбол! – с расстановкой произнёс Квиллер. Как, впрочем, и ходить по магазинам, подумал он, вспомнив её немногочисленные наряды, которые она, как правило, приобретала во время сезонной распродажи в супермаркете Ланспика.
– Мне не послышалось, тут кое-кто распоряжается моими услугами? – В разговор вмешался муж Кэрол.
На первый взгляд чета Ланспик, люди среднего возраста, ничего особенного из себя не представляли. Но благодаря неистощимому запасу энергии оба приобрели репутацию неутомимых общественников и ко всему были прекрасными друзьями и замечательными актерами. Квиллера всегда интересовал вопрос: что они едят на завтрак?
– Ларри, ты великий актер, – сказал Квиллер Ланспику. – Лучший из всех Генрихов Восьмых, каких я когда-либо видел.
– Спасибо, дружище. Знаешь, до чего приятно стать снова худым. Мало того что на мне висел живот Генриха, приходилось ещё мыслить как толстяк. Это не так-то просто! Да ещё эта проклятая борода, от которой зудела вся челюсть. Я сбрил её начисто, едва нынче опустили занавес.
– А Полли понравился спектакль? – осведомилась Кэрол.
– Она в восторге, в особенности от массовых сцен. Потрясающе эффектны! И как тебе удалось организовать этих мальчишек?
– Да, это было нелегко. Нужно было их переодеть в костюмы, заставить тихо стоять за кулисами и по сигналу вывести на сцену. Переодевались они в школе, а в театр мы привозили их на школьных автобусах. Это стоило полжизни! К счастью, Хилари уже ставил «Генриха» и знает, что и как делать. Надо признать, что, будучи его ассистентом, я у него многое почерпнула. – Она повернулась спиной к остальным гостям и, понизив голос, произнесла: – Но как президент клуба и как жена председателя школьного комитета прошу занести в протокол: «Я этого типа не выношу!»
Большинство жителей Пикакса питали острую неприязнь к директору средней школы Хилари Ван Бруку. Виной тому был его ершистый характер и несносное самомнение. У всех вызывал возмущение даже чёрный свитер с высоким воротником, который директор почти никогда не снимал. Свитер вместо положенной администратору белой рубашки с галстуком! В глазах жителей Мускаунти это ни в какие ворота не лезло. Но наибольшее раздражение вызывал его неизменный успех в любом деле, каким бы никчемным оно ни казалось директорам других школ, родителям и учителям.
Впрочем, поносить Ван Брука было делом привычным и любимым. Красотой он не блистал, и за спиной его называли Лошаком. Тем не менее его способности и уверенность в себе внушали уважение. Только благодаря его уму и блестящей репутации школьного администратора Театральный клуб разрешил ему поставить пьесу, считавшуюся чересчур нудной, да ещё на сцене, которая была слишком мала для занятых в ней персонажей. Теперь же «Генрих Восьмой» вошёл в историю как очередной успех Лошака.
