зелёной энергетики и мрачные перспективы нефтянки.
– Вы ничего не понимаете! – кричал он, размахивая пухлыми ручками. – Нефть – это уже прошлое!
А потом встал в позу, откинул голову и гордо провозгласил одну из своих сентенций:
– Каменный век закончился не потому, что закончились камни!
– И что, – спросил Трикстер, – с тех пор добыча камня сильно сократилась?
– Нет, – растерялся Хипстер.
– Значит, увеличилась? И на сколько порядков?
– На много, – промямлил Хипстер.
– Ну тогда нехай и нефтяной век кончается, нам не жалко.
Так говорил Трикстер.
45
И приступил к ним юный Мультикульт, и укорял:
– Почему вы всегда ругаете систему? Разве не видите, насколько терпимее к меньшинствам стало наше общество?
– К кому? – не понял Водила.
– К людям инаковым, – гордо пояснил Мультикульт.
– Не знаю таких, – сказал Водила.
– А ты, Трикстер, – не унимался Мультикульт, – ты разве не видишь тенденцию?
– Вижу, конечно. Вижу, насколько нетерпимее государство стало к нормальным людям.
Так говорил Трикстер.
46
Пиво в этот день было тёплым, и разговор ненавязчиво перешёл к несовершенству мира. Водила безыскусно обматерил правительство, Старпёр присовокупил к пидарасам сотрудников ЖКХ, Супруг прошёлся по гендеру.
– Куда ни плюнь! – подытожил Док. – Поскреби любого – и найдёшь там такую сволочь…
Мужики замолчали и посмотрели на Трикстера.
– Признайся, – спросил его Док, – наверняка ведь и у тебя в жизни были косяки?
– Были, конечно, – согласился Трикстер, – и немалые. Но только я давно их скурил.
Так говорил Трикстер.
47
И приступил к ним Выселенец со сто первого километра, и вопрошал:
– Господа, не окажете ли посильное вспомоществование продрогшему страннику, замерзающему в этом суровом мире?
Все молчали, ибо странно им было слышать такие речи. Наконец выступил вперёд Водила и вежливо спросил:
– Любезнейший, а вы часом не охуели?
– Отнюдь! – ответствовал Выселенец.
Тогда Трикстер налил ему стакан и сказал пристыженным ученикам:
– Можно выселить человека из культурной столицы, но культурную столицу из человека не выселишь.
Так говорил Трикстер.
48
И приступил к ним Столичный Хипстер – не по зову сердца, но по велению неизбежности. Ибо изгнан был уже отовсюду, и податься ему больше было некуда.
– Нет, ну до чего же поганый у нас народец! – завёл Хипстер свою обычную бодягу.
– А в бубен? – деловито осведомился Водила.
– Оставь ты его, – вмешался Док, – пусть себе гундосит, это же только слова. Сколько ни говори «халва», во рту сладко не станет – правда, Трикстер?
– От слова «халва» во рту действительно не станет сладко, – ответил Трикстер, – но ты попробуй сказать «лимон».
Так говорил Трикстер.
49
И приступил к ним Водила с большим фонарём под глазом.
– Где это тебя так? – спросил Док.
– Известно где, – вздохнул Водила. – Не еби, где живёшь, не живи, где ебёшь!
– Ага! – согласился Супруг. – А ещё – не еби, что ешь, и не ешь, что ебёшь.
– Бля! – с чувством выругался Пастух. – Вот нахуяж?!
– Не ссы! – успокоил его Трикстер. – Это он не про овечек. Это он про мозги.
Так говорил Трикстер.
50
И приступил к ним Борода, мрачный и подавленный. Закурил с третьей спички, глубоко затянулся, выдохнул и объявил:
– Корпоративы – зло!
– Кому как, – возразил Док и улыбнулся, видимо, вспомнив что-то приятное.
– Зло! – упрямо повторил Борода. – Стыд и скрежет зубовный!
Все вопросительно посмотрели на Трикстера.
– Корпоратив есть зло, и корпоратив есть добро; всё зависит от того, с кем оттуда уедешь.
Так говорил Трикстер.
51
И приступил к ним Столичный Хипстер, и погнал свою гнилую пургу:
– Сидите тут, пьёте! Весёлые! Довольные! Вокруг полная жопа, а вы этого даже не замечаете! Вот, например, – он махнул рукой в сторону мусорки, – кто-то догадался выкинуть ёлку. В марте! Не понимаю, как можно быть такими свиньями! Ваш вигвам – жопа, и ваша земля – жопа, и всё вокруг – одна сплошная жопа!!!
Мужики начали медленно подниматься, но в последний момент Хипстер успел получить от Водилы спасительный пендаль, придавший ему нужное направление и ускорение. Мужики неспешно вернулись на свои места. Супруг смущённо кашлянул.
– Но насчёт мусора он, наверное, всё же прав. Давно надо было вынести эту ёлку.
Все вопросительно посмотрели на Трикстера. Тот пожал плечами.
– Если индеец – говно, он всегда будет видеть вокруг себя только жопу и ничего кроме жопы. Ибо в нашем мире каждый хочет быть на своём месте.
Так говорил Трикстер.
52
Как-то под вечер пробегал мимо каштана индеец Молодожён. И подозвали они его, предлагая обмыть событие. Но отказался Молодожён, ибо спешил к супруге, пылая и предвкушая.
– Тогда хоть стопарик – на посошок! – предложил Борода.
– Нет, спасибо. Не люблю я водку, – признался Молодожён.
– Как это – не любишь водку?! – изумился Водила.
– Она у меня и так красивая, – пояснил Молодожён и, помахав им на прощание, скрылся в парадной.
Мужики молча переглянулись и молча выпили.
53
И приступил к ним Столичный Хипстер, и горько сетовал на свою хипстерскую судьбу – мол, все социальные лифты уничтожены, и творческому человеку надеяться здесь уже не на что.
– Лифты-то у нас есть, – ответил Трикстер, – но одни скрипят и притормаживают, другие застревают между этажами, а третьи держатся на соплях и в любой момент могут рухнуть вниз со всеми пассажирами.
Мужики молчали, вспоминая жизненные перипетии. И только Блюдолиз вдруг довольно захрюкал:
– Простецы! Вы просто не туда садитесь! Вот я вчера вступил в партию – и теперь мой лифт рванёт вверх ракетой! Присоединяйтесь, пока я добрый!
Он гордо взглянул на Трикстера, но тот лишь покачал головой.
– Да, этот лифт ездит шустро. Но там в кабине насрано. Так что давай уж как-нибудь без нас.
Так говорил Трикстер.
54
И заговорили они о высоком; но монолог Дока о хорошо темперированном клавире прервала дребезжащая попса с рингтоном «Тебе хана – звонит жена!»
– Пардон! – извинился Старпёр и ответил на вызов.
Мужики молча отвели глаза – из трубки рекой полился ор, вой и скрежет зубовный. Старпёр лишь преданно соглашался и поддакивал. А потом виновато посмотрел на всех:
– Ну, я пойду… Вы не думайте… Она у меня такая… С изюминкой. В каждой женщине ведь должна быть изюминка, правда?
– Разумеется, – ответил Трикстер, – а как же иначе. Изюминка. В каждой. Иди, конечно.
Он проводил Старпёра взглядом и, когда тот скрылся в парадной, повернулся к Молодожёну:
– В каждой женщине должна быть виноградинка. Иди-ка и ты домой.
Так говорил Трикстер.
55
И приступил к ним индеец Графоман, кляня жену, тёщу, коллег и страну.
– Никто меня не понимает! Они хотят, чтобы я приносил домой евры и баксы! Чтобы великий писатель земли индейской
