Портнов, числящийся у Мызина референтом.
До сведения Плющика этот прискорбный факт еще не дошел. Он объявился по собственной инициативе и позвонил Юрию в гостиницу. Будто почувствовал. На самом деле, очевидно, решил, что затягивать дальше момент встречи с представителем столичного города не стоит — утратишь инициативу и проторгуешься при случае. Особенно учитывая то, что это не обычный проситель, а человек из правительства, мало ли на какие педали нажмет. Григорий Михайлович видел крайнюю заинтересованность московской стороны в соглашении, понимал, что все зависит только от его подписи, и потому чувствовал себя хозяином положения. Единственно чего не мог постигнуть старый лис — зачем это вдруг кому-то понадобилось возглавляемое им кругом убыточное предприятие. И над этим вопросом Плющик также надеялся приподнять завесу. Мызин, в душе посмеиваясь над черной комичностью сложившегося расклада, напустил на себя раздраженный вид:
— Черт возьми! Ну что вам еще надо? В вас вкладывают деньги, загружают вашу фабрику сырьем — среднеазиатским хлопком высшего сорта, у вас открываются новые рабочие места! Мало того — и о сбыте голову ломать не надо! Вам же кислород открывают! Что еще надо?!
— А контрольный пакет, а седьмой цех?
— Дался вам этот седьмой! Ну, а контрольный пакет — это естественно. Кто платит, тот заказывает музыку.
— Обычно предприятия на аукционах продают. На честных аукционах, не как у вас. Деньги, что вы предлагаете, хоть и немалые, но вы не хуже меня понимаете — это предприятие стоит в десятки раз больше, — возразил директор.
— Какой тебе на хер аукцион? Тоже мне, нефтяной магнат! Кому твоя развалюха нужна? А сколько платим — столько, значит, это и стоит! Ясно, мудозвон старый?! — совсем не наигранно вспылил Юрий.
— Вы что себе позволяете? — встрепенулся Плющик.
— Григорий Михайлович, все подписи, кроме вашей, у нас уже есть. Я сегодня уезжаю. Уезжаю непременно с положительным результатом. Ясно? — размеренно продолжил Мызин, словно не замечая реакции собеседника. — Подпись генерального директора нужна мне сегодня, прямо сейчас. И она у меня будет. Знаете почему?
— Н-нет, — запнулся, словно предугадывая подвох, Плющик.
— Вашего внука зовут Игорьком?
— Причем здесь внук?
Вместо ответа Юрий вытащил из кармана трубку и набрал номер.
— Как дела Портной? — спросил визитер. Затем кивнул, хмыкнул и приказал, — давай ее сюда. Вот, послушайте, — передал он телефон собеседнику.
Через пять минут бледный и разом осунувшийся директор нетвердой рукой подмахивал бумаги, выкладываемые перед ним на стол Мызиным. Он совсем не ожидал такого поворота событий и был выбит из колеи. Плющик занес ручку над последним листком и остановился.
— Ну, что вам еще взбрело? — нелюбезно взглянул на него Юрий.
Директор прокашлялся и севшим голосом поинтересовался:
— А это… как насчет особых условий?
— Каких, каких?!
— Ну, что вы мне давеча… говорили…
— А! Что я в прошлый раз предлагал?
— Да.
— Я бы после всей этой комедии тебе хрен с маслом показал. Но раз обещал — выполним.
— Я не о том.
— А о чем же?
— Увеличить бы надо.
— Во как! И насколько?!
— Раза в четыре.
— Оу! — воскликнул Мызин и рассмеялся. — Ну, ты и жаба наглючая! У тебя внук и дочь в подвешенном состоянии, а ты торгуешься! — отсмеявшись, восхитился он. — Только за твою наглость скажу шефу, что согласился без его ведома удвоить гонорар. Все, молчи! Рисуй, давай, рисуй.
— Портной? — сказал он в трубку, следя за последними виражами директорской руки. — Вези мальца домой.
* * *
Что-то последнее время Юрию Мызину приходилось слишком много путешествовать. Автомобили, поезда, теперь самолет. Нормально выспаться некогда. Он пристегнулся, зевнул и от нечего делать уставился в иллюминатор.
«Наш полет…», — привычно забалаболила стюардесса где-то на краю сознания…
Детали земной поверхности становились все меньше и меньше, вот они стали напоминать аккуратный план из школьного учебника географии, план слился в сплошное серо-зеленое поле и растаял в густой вате облаков.
Раза два за полет Мызин просыпался, но связных воспоминаний от пробуждений не осталось.
— Приплыли, Юрий Витальевич, — услышал он и одновременно почувствовал, что его деликатно потряхивают за плечо.
Салон уже наполовину опустел, лишь несколько членов делегации еще возились у своих мест. Очевидно, тоже продремали весь полет. Мызин потянулся и направился к выходу.
Среднеазиатские просторы всегда ассоциировались у Юрия с пыльной гладильной доской, от которой только что оторвали утюг. Жаркий поток сухого воздуха, прокатившийся вверх по трапу, живо напомнил ему этот не очень приятный образ и заставил поморщиться.
— Уф, духотища! И это вам конец сентября! Спрашивается: а что здесь делают в июле? В холодильных камерах живут? — проворчал кто-то позади него.
Хорошо еще, что гостеприимные хозяева не стали долго мурыжить гостей на летном поле, а быстро рассадили по машинам и повезли в город, к кондиционерам.
Сутки Юрия Мызина в Ташкенте были расписаны по минутам. Днем он в составе российской делегации обсуждал вопросы межгосударственного сотрудничества. Вечерами приватно обсуждал иные темы.
Поскольку данная сторона многогранной деятельности шефа Мызину до сих пор была незнакома, на этих людей он вышел примерно так, как это делают в шпионских фильмах. Нашел дом с заранее известным ему адресом и бросил в почтовый ящик оговоренной квартиры незаполненный конверт с пустым листком внутри. Обратно двинулся пешком. И все время чувствовал на затылке чей-то взгляд, но не оборачивался. Во время ужина тот же конверт лежал под его тарелкой. В комнате Юрий вскрыл его. На листке обозначались место, время и номер машины. Через два часа Мызина подобрали, повозили по городу, не раз проезжая по одним и тем же местам, и высадили на каком-то перекрестке. Это был район частных домов. Мимо прошел человек в халате и тюбетейке.
— Идите за мной. Пятый дом по левой стороне, — не останавливаясь, сказал он.
Незнакомец прошел мимо указанного им дома, а Юрий постучался в большие ворота. Его усадили в беседке, увитой виноградными лозами, предложили чаю. По окончании чаепития его пиалу забрали и несколько минут занимали разговорами на свободные темы. Затем собеседника сменил другой мужчина, без всяких предисловий заявивший:
— Овца под одной шкурой…
— … десять раз худеет и столько же раз жиреет, — без запинки подхватил Мызин.
— Поехали, нас ждут.
На этот раз машина не петляла, она выехала за город и попала в район фешенебельных строений. Кому принадлежит огромный каменный домина, похожий на сказочный замок эпохи Алладина, московский гость интересоваться не стал.
Осень, действительно, выдалась на
