был бы и порт. С кораблями, яхтами и баржами. И, следовательно, шансы покинуть Тимашаевск резко бы возросли. Однако с таким же успехом можно было мечтать и о самолетах. Или о космодроме.
Она ловила на себе взгляды прохожих и, время от времени, кивала и здоровалась в ответ. Проблема была в том, что в Тимашаевске каждый знал, что Алиса — дочь Виктора Бражникова, владельца аграрно-промышленного комплекса, нескольких магазинов и заправок, местной «крыши», входящего в когорту городских «управленцев». Тимашаевск — государство в государстве, впрочем, как и, наверное, любой город в стране.
Вокруг было чисто и красиво, но сквозь эту пастораль просвечивала бедность, которую Алиса видела без пресловутых «розовых очков». Ей хотелось верить, что где-то все устроено совсем иначе, и что она сможет жить совсем другой жизнью — без отцовских соглядатаев, без подобострастия вперемешку с ненавистью, и без постоянного чувства страха. Казалось бы, уж кому-кому, но только не ей чего-то бояться, однако Алиса ощущала опасность кожей и объяснить этого не могла.
Даже сегодня в вокзальной кафешке повела себя как умалишенная!
Она опять остановилась и подняла голову. Солнце ослепило ее, и на мгновение Алиса почти потеряла опору под ногами.
— Шо, малая? — тут же раздалось за спиной. — Воды?
Гоча рванул к магазинчику на первом этаже каменной двухэтажке и вернулся уже через минуту, держа в руках запотевшую бутылку минералки.
— Спасибо! — Алиса скрутила пробку и прильнула к горлышку. Сделав несколько обжигающих глотков, протянула бутылку обратно.
— Ни, — дернув кадыком, отмахнулся парень.
— Пей, Гоча!
— Я такое не пью, — гоготнул тот. — Сейчас придем, я пивасиком поправлюсь.
Алиса приложила холодный стеклянный бок бутылки к щеке.
Таня права. Странный парень. Симпатичный. В костюме. Друзья отца тоже почти всегда в костюмах, но они все такие противные, что… не костюмы, конечно, а друзья. Когда ты маленький, то особо не задумываешься о том, что чувствуешь к людям. Но с каждым годом в тебе открывается что-то такое, что позволяет тебе разделять людей на плохих и хороших. Ты можешь ошибаться, это нормально. Но такое случается все реже и реже…
Вот, например, Гоча — он хороший, потому что не дает ей делать плохие вещи. Ей, конечно, на самом деле все это ненужно, просто…
— Просто мне очень плохо… — неслышно прошептали ее губы.
Парень из кафешки никак не выходил у нее из головы. Как и его голос.
Алиса задержалась у витрины с бытовой техникой. Стояла, покусывая ноготь и бездумно глазея на выставленную стиральную машину.
Да, его голос! А еще интонации и произношение. Этот парень говорил, будто диктор телевидения. С центрального канала. В белой рубашке, выбритый, с красивой стрижкой…
Алиса наткнулась на отражение маявшегося за ее спиной Гочи и поджала губы.
И одеколон у него классный!
Алиса глубоко вздохнула, пытаясь вспомнить его аромат. Но так и не смогла, потому что он воспринимался не запахом, а чем-то волнующе-странным, отчего у нее все сжималось и пульсировало внутри.
Если бы она могла все вернуть назад, то не вылила бы на него свое отвратительное настроение. Она бы вообще промолчала. Сидела бы и смотрела на него.
— Господи, ну и дура, — прошипела Алиса, злясь на саму себя.
— Шо? — Гоча подошел ближе, обдав ее смесью табачного запаха и дезодоранта.
— Слушай, Гоча, а у тебя тачка есть?
— Конечно, — хмыкнул тот.
— А ты меня водить научишь? Я правила знаю.
Гоча скривился, словно от зубной боли:
— Ну ё-моё, опять двадцать пять! Батя же сказал, шо тебе не надо! Вон машина, гы-гы! — ткнул он пальцем в стекло.
Алиса скрипнула зубами и, оттолкнув его, зашагала дальше.
— Да я понимаю, — пошел на попятный Гоча, — хочется тебе! Я с 13 лет за рулем. И курю с десяти. Но ты же девочка, ё-маё! Сама же пешком уперлась сегодня. Можно ведь на машине было.
— Ходить полезно, Гоча, иначе жопа вырастет!
— А шо, хорошая жопа у бабы это… — он кашлянул и вытер рот ладонью. — Но это у бабы. А у принцесс, сама понимаешь, оно по-другому устроено.
— Да ты философ, Гоча, — не удержалась от смеха Алиса.
— Говорю же, я для тебя кем хочешь стану! Ну, в смысле… — Гоча покрутил в воздухе загорелыми руками и тоже рассмеялся.
У ворот Алиса увидела серый «ландкрузер» и вновь ощутила, как ледяной озноб коснулся разгоряченной солнцем кожи.
Войдя в дом, она прислушалась, а затем на цыпочках подбежала к закрытым дверям зала. Резкий скрип отодвигаемых стульев заставил ее отшатнуться и с той же скоростью кинуться обратно. Но убежать не получилось, голос отца пригвоздил ее к месту, будто бабочку к картонному листу.
— А, пришла!
Алиса обернулась и выжала из себя улыбку для отцовского гостя.
— Здравствуйте, Георгий Робертович!
— Здравствуй, Алиса! Как ты похорошела!
— Я же с вашим Мишей в одном классе училась, — пожала она плечами.
— Так вы с ним почти родные люди! — гортанно ответил он, поглаживая крупные, поросшие темными волосами руки.
Алиса поежилась от липкого взгляда черных выпуклых глаз. С Мишей Карапетяном никакого особого родства она не чувствовала, но произносить этого вслух не стала. Обычный парень, который не орел.
— Почти не почти, а, если договоримся, то роднее некуда будет, — вдруг произнес отец и протянул руку своему гостю.
3 Андрей
Как только закрылась дверь кафе, Андрей вместе со стулом отклонился назад, чтобы увеличить обзор в окне. И в тот же самый момент по другую сторону стекла появился высокий, коротко стриженый парень со скуластым лицом. Прильнув к окну, он
