лезут в душу, заставляют показать своё нутро, а сами остаются неприкосновенными загадками. «Обмен. Я предлагаю тебе обмен. Отдай мне свой шар», — сказал парень.
Обмен на что? Что я могу получить? Мне не хотелось отдавать свой шар, ведь он был непременным спутником моего путешествия, моим помощником в принятии решений, моим громоотводом от их последствий. Эти мысли снова остались не без внимания, и я получил ответ: «Я дам тебе моего дракона».
Не знаю почему, но мне показалась эта сделка выгодной. Я дурак? Ну, возможно… Шар у меня был при себе, я поставил его на стол, и он покатился между чашками прямо к Дун Фэнгу. Теперь же его очередь выполнять условия сделки. Рисунок, который лежал на столе, засветился. Пьянящее действие пуэра ещё не кончилось, так что всё происходящее было для меня вполне нормальным. Даже то, что потом рисунок начал обретать объёмную форму и цвет. Чёрно-золотой дракон, размером не больше телефона, взмахнул крыльями и взлетел с листа бумаги. Даже будучи таким маленьким, он не растерял своего величия и мощи. Пламя, вырвавшееся из его пасти, чуть не обожгло моё лицо. Дун Фэнг приказал поздороваться со своим новым хозяином. Кому он это сказал? Этому созданию или мне? Дракон приземлился ко мне на руку. Теперь он вёл себя не агрессивно. Вдруг он снова начал терять свою объёмность и остался у меня на руке в виде светящейся татуировки. Потом и свечение погасло. Я был доволен новым приобретением, пусть это приобретение и не осталось ожившим драконом, а всего лишь татуировкой.
Наше чаепитие закончилось. В шатре, в котором мы находились, уже не было никого кроме меня и Дун Фэнга. Я посмотрел на часы. Уже было четыре утра. Время, когда встаёт солнце. Время, когда ночному рынку пора закрываться. Я попрощался с Дун Фэнгом. Теперь, выйдя из этого шатра, моя накопившаяся усталость сбила меня с ног, но каким-то чудесным образом я всё же добрался до хостела и наконец лёг отдыхать.
Глава 7. Казнь
Сколько я проспал? Вокруг нет никого, а за окном тёмное небо, и в комнате из-за этого ничего не видно. Это ведь хостел? Я попытался встать и наощупь найти выключатель. Когда я всё же добрался до него, а в комнате зажёгся свет, я был, мягко сказать, удивлён. Это была не комната хостела, а огромный номер, к тому же на верхнем этаже, поэтому свет от вывесок не заглядывал в окно. Что это за шутки, мозг? Я ничего не помню со вчерашнего вечера: ни как я сюда добрался, ни то, откуда я взял столько денег на люксовый номер. Может это продолжение того, что мне снилось недавно? Я поёжился от нахлынувших воспоминаний — перед глазами сразу возник тот странный сон: раздувающиеся огромные серые каменные валуны повсюду. Они издают ультразвук, который пронизывает всё тело. Кровь внутри начинает пульсировать и танцевать по венам. Голова готова взорваться от этого резонанса. Звуки смешались в ушах, и кажется, будто голову поместили в аквариум. Вспышка света ослепила глаза, и постепенно белая пелена заволокла всё вокруг.
Яркое солнце отражается от серебряного оружия, которое держат в руках стражники. Передо мной, метрах в двадцати, на коленях стоит человек. Он связан по рукам и ногам. На тёмных волосах и бледном лице видны струйки запёкшейся крови. Он смотрит в пол, но не кланяется императору. Какая дерзость, однако. Одежда его пропитана пылью и кровью, отчего имеет непонятный цвет. У меня нет ни капли сочувствия к нему. Наоборот, его вид, само его присутствие здесь, рядом со мной, разжигает непреодолимую ярость, ведь именно он лишил меня самого дорогого человека в моей жизни. У моего трона стоят несколько советников, среди которых я заметил и Дун Фэнга. Один из них наклонился ко мне и сказал, что всё готово. В этот момент преступник посмел поднять свои глаза и уставился на великого императора. Пощады? Его мать просит пощады? Старая китаянка рыдала позади, отделённая от сына копьями стражников. Твой сын сам обрёк себя и весь свой род на смерть, когда предал Императора. Я сделал знак рукой, и тут же острое, как бритва, лезвие меча пронзило тело этого недостойного. В последний миг его кровавый рот искривился в ухмылке, и он упал навзничь. Ярость полностью охватила меня, и я решительно отдал приказ покончить с семьёй предателя.
Кровь впитывалась в пыльную сухую землю, а та жадно напивалась ею. Засуха не щадила никого в этот год: ни людей, ни животных, ни даже землю поклонной площади в Императорском дворце, считавшегося оазисом среди пустыни. Земля, видимо, сошла с ума, думая, что любая жидкость может заменить воду. Какие же цветы могут вырасти от кровавого полива?
Словно реальные, я переживал все эмоции и порывы во сне. Тогда я жил как будто другой жизнью, был совершенно другой личностью, более жестокой и решительной. Вся та ярость кипела во мне как будто по-настоящему, так что желание наказать того человека и его семью я ощутил в полной мере. Это меня пугало. Чрезмерная ненависть и жестокость никогда не посещали моё существо, и теперь, познав их, я чувствовал страх и растерянность. Ведь сны — это отражение наших переживаний, скрытых мыслей и чувств. Почему мне приснилось именно это? Разве я настолько жесток?
Моя гудящая голова постепенно начала приходить в порядок, а мысли — успокаиваться. Я сидел, прислонившись к стене и пытался вспомнить события прошлой ночи, но как бы я ни старался, все мои воспоминания обрывались на том моменте, когда я вышел из шатра. После этого в моей памяти была огромная пропасть длиной в сутки. Как я добрался сюда? Спросить на стойке регистрации? А может мне найти Дун Фэнга и спросить у него? Сейчас как раз то время, когда открывается ночной рынок.
В отеле мне ничего толком не говорят. Даже на английском языке. Китайский я теперь не понимаю. Кончилась магия? Быстро же она слилась! Значит еду к Дун Фэнгу. Надеюсь, хоть он прольёт свет на эту запутанную историю.
Я вышел на последней остановке, как и тогда, и сейчас шёл по шоссе. По моим наблюдениям, уже должны быть видны яркие огни шатра, которые осветили бы дорогу к нему. Я никак не мог пропустить поворот. Рынок бесследно испарился.
Глава 8. Свечение
Так, и что же мне делать? Дун Фэнг был единственным человеком, который хоть как-то мог прояснить ситуацию. Впрочем, а
