Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 148
Щелкнул проектор.
На госпитальной койке лежал замотанный в бинты человек. Одна его нога была подвешена в гипсе, глаза глубоко запали, выражение лица мрачное.
Добблер продолжил:
– Война для Боба Ли Суэггера закончилась одиннадцатого декабря 1972 года – в тот момент, когда ему в бедро попала пуля, выпущенная вьетнамским снайпером. Его друг и напарник Донни Фенн спустился по насыпи, чтобы помочь ему. Следующая пуля попала Донни прямо в грудь и прошла навылет, пробив позвоночник. Все утро Суэггер пролежал с мертвым другом, пока не удалось навести артиллерию на место, где засел снайпер. Так закончилась для Боба война, а вместе с ней и его карьера в морской пехоте США – он уволился из Корпуса морской пехоты по инвалидности в 1975 году, после того как три года провалялся на больничных койках. Вместе с этим закончились и все его соревнования по стрельбе. Спортивная стрельба – необычайно заформализованный вид спорта. Его участники вынуждены испытывать массу физических неудобств ввиду того, что, будучи одетыми в тугие кожаные одежды, должны надолго фиксировать различные стрелковые позиции. Со своей ногой, кость которой была стянута металлическим штифтом, Боб уже никогда не смог бы стрелять в таких условиях и никогда бы уже не достиг своей былой спортивной формы.
В общем, можно сказать, что Боб Ли Суэггер отдал своей стране все, что только мог. Его героизм, однако, заставил многих американцев чувствовать себя несколько неуютно. Дело в том, что Суэггер не спасал жизни, не поднимал солдат в атаку. Он был просто-напросто высокопрофессиональным убийцей. Может быть, именно по этой причине его не награждали медалями и не окружали должным почетом, хотя все это он, безусловно, заслужил. То, что было потом, предугадать несложно. Женился, но брак распался. Попытка сделать карьеру в компании “Лежьен”, занимающейся продажей недвижимости, потерпела крах. Хотел вернуться в колледж, чтобы продолжить образование, но потом вдруг потерял к этому всякий интерес. В середине и в конце семидесятых он несколько раз лечился в клиниках для алкоголиков. В восьмидесятых, кажется, обрел душевное спокойствие и заключил своего рода профессиональный мир с самим собой и своей страной, удалившись от всех. Легко себе представить, насколько отрицательной была его реакция на ту чрезмерную патриотическую спесь, которая охватила Америку после победы в войне в Персидском заливе. Все это лишь усилило его горечь и заставило еще больше изолироваться от общества. Сейчас Суэггер живет в горах Уошито, в нескольких милях от Блу-Ай, один в своем трейлере. Его единственным средством к существованию является пособие по нетрудоспособности – так как он уволился из морской пехоты по инвалидности – да еще, может быть, то, что осталось от тех тридцати тысяч долларов, которые отсудил ему его приятель Сэм Винсент, адвокат графства, предъявивший иск журналу “Месенери” и выигравший этот процесс в 1986 году. Боб живет один, правда, у него есть еще его винтовки – несколько десятков штук. Он стреляет из них каждый день и обращается с ними так, как будто они и есть его настоящие друзья.
Вы, конечно, прекрасно понимаете, что в нем накопилось огромное чувство возмущения и обиды на всех и вся. Плюс к этому – абсолютная изоляция от общества. Все это делает его уязвимым и поддающимся влиянию. Но это сильный человек. Этот одинокий чудаковатый отшельник – такой же крепкий орешек, как те “орешки”, которыми он стрелял из своей винтовки.
Когда винтовка толкнула его в плечо и картина прицела из-за отдачи превратилась в неясные очертания какого-то предмета. Боб понял, что выстрел, к которому он готовился все эти долгие часы, был точным. Ему показалось, что в тот самый момент, когда спусковой механизм послал затвор ремингтона вперед и ударник пробил капсюль, все предметы вокруг мгновенно отпечатались в его мозгу: за считанные доли секунды, пока это длилось, он успел понять, что винтовка не подвела и что прицел, выхвативший за две сотни ярдов маленький участок тела менее чем в два дюйма, был нацелен именно туда, куда он хотел. Да, спуск был плавный и мягкий… Он даже удивился, когда прозвучал выстрел: он занял правильную позицию, твердую и устойчивую, и ни отдача винтовки в последнее мгновение выстрела, ни тень сомнения или неуверенность в своих силах – уже ничто не могло ему помешать.
Да, он попал.
Склонившись к земле и яростно дергая ногами, животное мотало головой, пытаясь стряхнуть неожиданно наплывшую на глаза красную пелену. Его большая голова, украшенная огромными красивыми рогами, вдруг резко запрокинулась, передние ноги подкосились, и олень тяжело рухнул на землю. Не отрывая от плеча винтовку, Боб передернул затвор, из которого желтым отблеском металла вылетела стреляная гильза, затем сразу же дослал в патронник новый патрон 308-го калибра и снова навел винтовку на цель. Но в повторном выстреле необходимости не было. Поставив винтовку на предохранитель, Боб опустил ее и посмотрел на бьющегося в агонии Тима, который в последней попытке поднять свое тело безнадежно дергал толстой, покрытой грязью и снегом шеей. Животное никак не могло смириться с тем, что его ноги больше не подчиняются ему и что по всему телу неумолимо распространяется оцепенение.
“Что ж, парень, брыкайся сильнее, – думал Боб. – Чем больше ты будешь стараться, тем быстрое это на тебя подействует”.
Наконец-то он позволил себе встать. Ноги затекли и ужасно болели, и только сейчас он вдруг понял, что совершенно окоченел. Боб стал сгибать и разгибать пальцы, чтобы убедиться в том, что они еще работают. Рука потянулась растереть ноющее бедро, но он сразу же отдернул ее: все тело под пуховой курткой было мокрым от пота. Поежившись, он окоченевшими ногами сделал несколько шагов и подобрал стреляную гильзу.
После выстрела Боб не испытывал почти никаких чувств. Повернувшись, он посмотрел на лежащего в кустарнике, более чем в ста ярдах, оленя. В душе у него не было ни радости, ни триумфа победы.
“Да… хорошо… Я еще немного умею стрелять, – подумал он. – Значит, я еще не так стар”.
Прихрамывая, он спустился с холма на прогалину и подошел к лежащему оленю. Непрекращающийся снег больно бил его по лицу. Весь мир казался серым и мокрым. Его трясло от холода.
Животное дышало с присвистом и хрипом, продолжая стучать головой о землю. Один глаз был у него широко раскрыт. Боб нагнулся, чтобы получше его рассмотреть. Он ожидал увидеть в этих больших черных глазах ужас, ярость, упрек в предательстве – все то, что так сильно заставляло его только что волноваться. По телу животного прошли глубокие судороги, и из полуоткрытого рта вывалился длинный язык. Олень был сильным и матерым. Его ноги были покрыты шрамами, как колени у футболистов. Боб разглядел у него на боку, сзади, бесчисленное количество шрамов, которые остались у него с тех самых пор, как Сэм Винсент несколько лет назад всадил в него из своего 444-го калибра весь заряд дроби. Но рога, хоть сейчас они и были немного несимметричными, выглядели просто великолепно. У Тима были не рога, а целая громадная вешалка, на которой двенадцать отростков, переплетаясь и изгибаясь, росли в таком густом беспорядке, что напоминали терновую корону, надетую на голову редкой красоты. Это был великолепный трофей. Бока животного все еще тяжело вздымались, и под кожей угадывались мощные кости ребер. От его тела, несмотря на покрывающий его снег, исходило тепло и неприятный животный запах, густой и плотный. Этим теплом даже можно было бы, наверное, согреть руки. Левая задняя нога была неестественно согнута, и создавалось впечатление, будто он собирается ею ударить. Боб посмотрел на пулевое отверстие. Пуля попала туда, куда он и хотел, и как раз в то место, куда ее направил ремингтон: темно-красное пятнышко на спине, ближе к шее, как раз над позвоночником.
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 148
