к «Льюису».
Стоило нам проехать 50–60 метров, по нам открыли шквальный огонь. Пехота пряталась за танком. По нашей броне барабанной дробью стучали пули. Неподалёку от нас то и дело вздымали в воздух столбы грязи и огня — взрывы вражеских снарядов. Естественно, мы стали мишенью номер один для артиллеристов кайзера. Вдруг Дональд крикнул наводчику правого спансона, выступа на борту танка, в котором размещалось основное вооружение:
— Фредерик, орудие противника на 2 часа
— вижу сер, можете не уточнять, что делать — ответил, усмехнувшись, он.
Я присмотрелся туда и действительно, оно было там. Выстрел. Снаряд попал метрах в пяти.
— стоп машина- скомандовал Ричардсон понимая, что на таких ухабах практически невозможно прицелиться.
Выстрел. Точно в цель. Командир велел продолжить наступление.
Я стрелял длинными очередями. Видны были вспышки винтовок противника. Я старался целиться точно в них.
Конечно, целиться было практически невозможно, но процент, должно быть, был высоким.
Примерно в километре от нас шли другие танки. Я не знал, как у них дела. Я видел лишь позиции врага. А до них оставалось около 150 метров.
— мы ведем атаку за собой! — радостно крикнул Дональд — будем первыми, кто пересечёт окопы немцев!
— ура! — в один голос отозвались танкисты.
В азарте сражения, мы уже не замечали ни страха, ни жары, достигшей уже 50 градусов, ни задымлённости помещения. Мы стали забывать об опасностях на поле боя, нам казалось, что мы были неуязвимы. Я с улыбкой собирал свой кровавый урожай.
И вдруг всё резко изменилось. Чудовищный грохот перед моей головой, в смотровую щель полетели куски стали, но кольчуга спасла мои глаза. Что-то тяжёлое, но мягкое упало мне на колени.
Оказывается, прямо перед мехводом ударил снаряд. Попадание было прямой наводкой. Из-за чудовищной энергии снаряда и взрыва броня треснула изнутри, и Джорджа ранило в грудь осколком брони, и он потерял сознание. Механик-водитель упал мне на колени, надавив своей ногой на рычаг. Танк начал резко поворачивать. Ричардсон сел на его место и попытался выровнять танк. Но было уже поздно. Фрай Бентос накренился и съехал в воронку с грязью. Весь левый борт, включая спансон, оказались под водой. Поэтому орудие и пулемёт на нём вышли из строя. Несколько человек ушиблись при падении, и рассекли себе кожу о внутренний интерьер танка. Канистра с водой раскрылась и залила рацию. Мы остались без связи.
Я услышал:
— небольшие технические трудности — постарался пошутить Ричардсон. — Скоро мы выберемся отсюда и продолжим бой
— боюсь, но застряли мы тут намертво — сказал я шутя
поэтому врагу будет сложнее в нас попасть
— хочется верить — проговорил Фредерик.
Танки были тогда относительно новым изобретением, поэтому нельзя было дать врагу захватить его. Предстояла длительная осада. Более того, наша позиция оказалась потенциальной костью в горле для немцев. Ни о каком наступлении с их стороны не могло быть и речи, пока мы находились здесь. это значило, что немцы применят все силы, чтобы избавиться от нас.
Тут я почувствовал страх. Впервые за довольно долгое время меня сковывал суеверный ужас. Осознание безысходности и уязвимости, несбывшихся надежд и грядущих бед, всё это встало в одну картину у меня в голове. Я не могу сказать, что я был абсолютно бесстрашным всё время пребывания на фронте, однако к настоящему моменту оно буквально атрофировалось по причине ненадобности. Человек боится, потому что не хочет выполнить действия, ведущие к неудаче, в нашем случае к смерти. Но на фронте большая часть твоей живучести заключается в везении. И поэтому мало что зависит от солдата. А значит, зачем бояться, ведь снаряд всё равно прилетит тебе под ноги или шальная пуля ударит тебе в голову. Но сейчас я чувствовал страх, вытеснивший рациональную сторону мышления из моей головы. Я осознал, что я всё ещё чувствую, что я всё ещё жив.
6.
Мы смотрели в бойницы и смотровые щели за действиями союзных сил. Танки вязли в грязи, немецкие артиллеристы подбивали их. Пехота ползла по грязи как облако ядовитого тумана. Мы ждали, что сейчас англичане возьмут укрепления. Я волновался, наши боевые товарищи остались без поддержки. Из-за крена танка, пушка правого спансона не могла навестись на противника. Лобовой пулемёт был уничтожен осколками. Мы не могли ничем помочь. Это чувство бессилия не давало мне покоя. Наша судьба была предоставлена пехоте. Вот-вот какой-то боец окажется в окопе! Он собрался прыгнуть и выхватил дубину. Но выстрел, и он падает как подкошенный. К позиции подбирается группа из 5–6 человек. Взрыв, клубы грязи, и на их месте осталась лишь воронка.
Вдруг меня осенила идея. Я рассказал о ней другим членам экипажа. Они поддержали её. Мы сняли пулемёты с кармы и правого спансона, и начали стрелять из них через бойницы для личного оружия. Это принесло плоды. Меньше солдат стало падать перед нами. Немцы больше не могли как следует прицелиться, из-за риска получить пулю в лоб. Наши солдаты стали наступать смелее, но когда до окопов оставалось 20–25 метров, наступление прекратилось.
Войска повернули назад и стали спасаться бегством. Вероятно, потери были слишком велики. Многих убегающих догнали пули, несмотря на то, что мы продолжили стрелять по позициям немцев.
Бой был окончен, но не для нас.
— не стрелять, пусть думают, что мы подбиты — скомандовал Дональд.
Мы так и сделали, стали ждать. Пошёл дождь, и вода сочилась из всех щелей танка. Более того, ещё 31 июля 1917 года в результате 24-дневного обстрела была уничтожена Британская дренажная система. Ничто не боролась с обильными грунтовыми водами. Танк начал медленно тонуть.
Все занялись своим делом. Дональд и Бреди наблюдали за происходящем вокруг через смотровые щели. Перси и Джеймс сложили боекомплект от пушек в одно место, принесли туда горючее в канистре. Также они слили топливо с двигателя в пустую канистру из под воды. Всё это лежало рядом, чтобы в случае чего поджечь снаряды и взорвать танк. Уильям и Фредерик решили подсчитать, что у нас есть. Того было 5 винтовок, 3 револьвера 8 штык-ножей, еды на 4–5 дней осады, воды на 3–4 дня. Я оказывал первую помощь Джорджу. Он не был серьёзно ранен, однако пара царапин средней глубины имелось. Их необходимо было промыть, поэтому мы израсходовали много чистой воды. В таких условиях даже лёгкое ранение могло привести к гангрене и стать смертельным. Поэтому было не до экономии.
Так прошло два часа. Дождь и не думал прекращаться, поэтому воды уже было по щиколотку. Мы старались сидеть на возвышенностях, например на двигателе,
