Свежая кровь явилась тем, что доктор прописал. Но как же меня подставлял тот факт, что выбор руководства пал на Кифера!
И то, что он изучал меня куда пристальнее, чем других ребят труппы, ничуть не помогало. Хотелось верить, что он таким образом пытался составить впечатление о моем уровне на основе более скудного объема информации. Вот только то, что он сказал мне за дверями зала, разбивало иллюзии вдребезги.
– Повторяем вчерашний кусок. Формируемся в группы по шесть человек, – негромко велел Кифер, отворачиваясь к зеркалу.
После новой сегодняшней связки мы были, мягко говоря, в мыле. И вместо того, чтобы выполнить приказ Кифера незамедлительно, кто-то тяжело оперся о колени, кто-то прислонился к стене. Мне пот натурально заливал глаза. Щипало нещадно, но сколько я ни терла запястьем лоб – ничего не выходило. Кифер со своим сверхэнергичным подходом к делу загонял нас до такой степени, что хотелось растянуться прямо на полу. Но, в отличие от остальных, я знала, что выказать сейчас усталость станет фатальной ошибкой.
– Он никого не критиковал, – шепнула мне Света, перестраиваясь. – Это и есть самое жуткое. Он просто смотрит и делает выводы. Не удивлюсь, если по окончании испытательного срока Кифер отдаст Мерхееву список на увольнение.
За все то время, что мы танцевали перед Кифером, в классе не прозвучало ни единого слова критики. Только счет, короткие указания, щелчки пальцев и бесконечные «еще раз». Сначала ребятами это воспринималось положительно, но потом начало всерьез пугать. Когда нет критики – все или совсем плохо, или отдано под твою собственную ответственность. А последнее ужасно нервирует.
В труппе не знали, что мы с Кифером были знакомы. Могли бы вспомнить, соотнести, сопоставить, но пока ничего подобного не случилось, я собиралась пользоваться их неведением. И потому ничего не ответила Светке. Хоть и понимала, что она верно оценила ситуацию. Увольнений, может, и не случилось бы. Но и шансов тем, кто себя не проявил сразу, Кифер более не давал.
Я же после бессонной ночи, наполненной стуком колес и фантомами прошлого, чувствовала себя прескверно. И слова Кифера о том, что он жаждет вышвырнуть меня из труппы, лишь усугубили состояние. От ожогов внимания этого мужчины мышцы деревенели. Было нечеловечески тяжело воевать со своим телом, заставляя его не только расслабиться, но еще двигаться определенным, неудобным образом. Однако потерять работу я не могла. Не сейчас, не при моих обстоятельствах, которые, в общем-то, за два прошедших года стали лишь хуже.
Дожидаясь своей очереди, я мрачно, исподлобья наблюдала за Полем. Пыталась найти в нем изменения последних лет, но их как не было. И в первый, и во второй раз он ворвался в мою жизнь тайфуном, разнося все на своем пути и пересобирая нужным ему образом. Жесткий, холодный, непримиримый.
– Ты, ты и ты, – указал Кифер на троих танцовщиков, а затем – на дверь.
Мы занервничали, переглянулись. Ушедшие ребята разнились не только по уровню, но и по отношению к делу. Непонимание того, по каким критериям Кифер оценивал нас, заставило напрячься каждого. Следующая шестерка отправилась на выход вся. Волнение теперь можно было резать ножом. Чтобы наверняка запомнить незнакомые движения, я пошла в числе последних, а потому уже знала, что большая часть труппы была отсеяна. В зале осталось всего шестнадцать человек.
Музыки не было – только счет. И Кифер всерьез охрип, но не пытался делать себе поблажек. И это лучше остального доказывало серьезность его отношения к происходящему. Он не умел жалеть. Ни себя, ни других. Нет прошлого, нет будущего, только работа.
И еще – желание выставить меня за порог театра.
3
Он не умел жалеть. Ни себя, ни других. Нет прошлого, нет будущего, только работа.
И еще – желание выставить меня за порог театра.
Комбинация не была сложной, но я чувствовала на себе взгляд Кифера и его недовольство. Он никогда не был мной доволен в полной мере, но это вообще не утешало.
– Ты и ты, – избегая имен, опять кивнул Кифер двоим из нашей оставшейся пятерки.
Я опустила голову, скрывая облегчение от того факта, что не оказалась за дверями зала. Мне позарез нужна была работа, и Полю проще всего было бы вышвырнуть меня вон, но… он этого не сделал. Потому что хотел поиграться. И это одновременно внушало надежду и убивало пониманием его логики.
«Последнее, о чем я думал, – сложно ли тебе будет со мной работать. А потом даже обрадовался тому, сколько приятных моментов обещает мне это назначение. Приятных – для меня».
– Остальных я жду на просмотрах для будущей постановки. В этом году мы будем ставить «Мулен Руж».
На Кифера вытаращились все. Потому что заставлять актеров балета танцевать канкан весьма… прогрессивно.
– Огнева, остальных я имел удовольствие смотреть три дня, но так и не разобрался, на что годится звезда петербургских шоу. – Он сказал это и отвернулся к зеркалам, взявшись за бутылку воды.
Не обращая внимания на хихиканье и шепотки других, я лишь вздохнула. Я знала, что так будет. Знала, что он к чему-нибудь прицепится. Но все равно кинула на него взгляд исподлобья, до боли впиваясь пальцами в бедра.
– Что именно танцевать? – уточнила.
– Последнюю комбинацию еще раз.
Он медленно обернулся и застыл, привычно скрестив руки на груди. С трудом отлепив от него взгляд и предвкушая новый виток унижения, я начала двигаться.
– Нет, – тотчас остановил меня Кифер. – Я – считаю, ты – танцуешь.
И он начал считать. В моей голове начали медленно воскресать прежние занятия. Должно быть, сработал инстинкт самосохранения, подсказывая, где еще можно облажаться. Но обрадовалась я слишком рано.
– Голова еще не болит? – насмешливо спросил Поль. – Или ты из тех удивительных существ, которым дыхание ни к чему?
И я вспомнила главный завет Поля Кифера. Дыхание. Порой, разозлившись, он выдавал об этом пропитанные сексом метафоры. И хотя в танцевальной среде таковые являются скорее нормой, чем исключением, я поморщилась. По самодовольно дернувшемуся уголку губ Кифера я поняла, что у меня на лице было написано, о чем я подумала.
– Еще раз.
Я снова провела запястьем по лбу, стирая пот, и встала в начальную позицию. И тут, кажется, все, что копилось в Кифере за три прошедших дня наблюдения, плеснуло через край. На меня. Или это было намеренно – не знаю, но на таком контрасте впору было лечь и сдаться.
– Контролируй квадрат плеч и бедер. Руки мягче. Где амплитуда! Куда задираешь бедро? Это, по-твоему, арабеск? Толкайся на прыжке сильнее. Это что за умирающая муха? – Счет оказался забыт. – По-твоему, это похоже на фуэте? Быстрее. Еще быстрее! Я что, сказал прекратить фуэте и продолжить комбинацию? Фуэте. Повторяй.
Пот заливал глаза, заставляя моргать и терять точку ориентира. Но хуже всего, что вскоре вместо зазора между зеркалами, на котором я оставляла взгляд во время поворотов, появилась фигура Кифера. Теперь мне приходилось смотреть на Поля. Будто и без того его было мало. Фокус сбился. Попытки на ходу найти новый репер в обход Кифера тотчас привели к головокружению. Осознав, что выбора нет, я вынуждена была снова и снова возвращаться к его лицу.
