восемнадцать, и мать отпустила ее в полет самостоятельно — увидеть бабушку.
Конечно, я была счастлива, но это уже был не мой ребенок. Говорить с ней о чем-то не получалось.
Так что большую часть времени она проводила с отцом, который специально на недельку взял отпуск.
Женщину, которая появилась у сына, звали Татьяна. На двенадцать лет моложе. Ну, это не беда, сын еще и сам очень молодой.
Он меня с Татьяной познакомил. Она сразу как-то мне улыбнулась — и все! Мы стали родными.
А так ничего не изменилось. Они жили сами по себе, я сама по себе. Я стала верить, что там, что-то есть, что ходит где-то Сеня. Потом он перестал ходить. Просто сидел на скамейке и ждал меня.
Я уже устала жить. Не хотела.
Все боятся заболеть, например, раком. А я иногда думала — вдруг у меня обнаружат рак, и я хоть и медленно, но уже совершенно точно умру.
Сама себя лишить жизни я не могла.
И опять меня сын спас.
Через три года жизни с Татьяной, он пришел ко мне и что-то мялся, ххххх, тянул время.
Я не выдержала:
— Что у тебя стряслось?
Он облегченно вздохнул:
— Мам, мы с Татьяной решили пожениться!
— Это информация или вопрос?
— А если вопрос, то, что ты не разрешишь?
— Что, ребенок?
Он обнял меня и шепнул в ухо: — девочка!
Я была на седьмом небе! Вот она, снова жизнь! Снова я буду нужна! И мне вместе с ними нужно будет растить ребенка!
Конечно, дорастить ее, скажем, до института я, конечно, не смогу — умру по дороге! Но, мне достанется ее, внучки, самый нежный, самый интересный возраст.
Не досталось.
Когда девочка родилась, мне разрешили с ней побыть только полгода — надо было помочь Татьяне, тем более что это у нее был первый ребенок, и она не сильно в этих тонкостях разбиралась.
А потом как-то, когда мы уложили ребенка спать, и я уже собралась домой, она сказала:
— Мам, останься, есть разговор!
Подошла Татьяна. И разговор был о том, что они бы хотели воспитывать ребенка так, как сами считают нужным! А я, бабушка, как и все бабушки, виду уже свою политику. Например, когда девочка кричит без умолку, я не выдерживаю, хватаю ее на руки, целую, баюкаю, пою песни, словом, успокаиваю. Мне ее жалко.
И им жалко! Но ребенок растит в себе инстинкт, что если чего-то хочет, стоит побольше поорать — и все будет!
А дальше, когда она буде взрослей, станет еще хуже! Я буду задабривать ее подарками, покупать новые куклы, хотя десять уже купленных валяются по квартире!
Ну, и в том же духе, и так далее!
Разговор был длинный. И не скажу, что они не правы, или имели что-то лично против меня!
Я все поняла.
— Как я смогу ее видеть?
— В выходные, — ответила Татьяна. — Бабушка должна быть подарком, праздником! И то за хорошее поведение!
Сеня, родной мой, забери меня к себе! Нам с тобой хватит и друг друга!
… Было тридцать первое декабря. Затемнело уже за окном, зимой ночь наступает везде рано.
В фонарях за окном медленно опускались снежинки.
Опять наступил Новый год.
Я молча автоматически нарезала оливье.
И вдруг в глазах вспыхнул свет!
И я куда-то провалилась, и стало так хорошо, и пришел Сеня, спросил:
— Ты что умерла7
****
Сеня, я иду к тебе. Осталось только пять дней. И опять будем вместе.
Навсегда!
