Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
эксперимент, персонал разгружает реактор, снижая мощность до примерно четверти расчетной. Но при этом по неопытности не удерживает этот режим, и мощность проваливается почти до нуля. Что дальше?
— Должен заметить, что персонал всех наших АЭС достаточно опытен, чтобы не допустить такое. Но я отвечу на ваш гипотетический вопрос — дальше идёт так называемое ксеноновое отравление, — ответил Доллежаль, — и последующий вывод реактора на номинальную мощность должен происходить в течение двух-трех суток.
— Правильно, — перелистнул Романов свои записки. — Пойдём дальше. Значит, в течение этих минимум двух суток реактор будет отключен от энергосети и выработка энергии станцией резко сократится, так?
— Не так уж и резко, — возразил Александров, — только на Чернобыльской станции, например, таких блоков четыре, но сократится, это точно.
— А персоналу, ответственному за эксперимент, это совсем не улыбается — по сути это провал и последующие оргвыводы вплоть до увольнения. Тогда что сделает персонал?
— Намекаете на быстрое растормаживание реактора? — спросил Доллежаль.
— Точно, — стукнул Романов ребром ладони по столу, — а что, если персонал наплюет на инструкции и быстренько начнет выводить блок в норму? А для этого надо вытащить все стержни, раз, и слить охлаждающую воду, два.
— Это запрещено всеми инструкциями, — запротестовал Александров, — более того, в систему встроена блокировка такого вмешательства.
— Но ведь блокировку можно отключить, верно?
Александров с Доллежалем с некоторой задержкой кивнули.
— Хорошо, идем ещё дальше. Стержни вынуты, вода наполовину слита — начинается резкий подъем мощности, перегрев подводящих каналов… могут они расплавиться хотя бы в паре каналов?
— Это сложный вопрос, — замялся Александров, — теоретически да, а на практике никто не проверял.
— А мы и обсуждаем теоретические вещи, — заметил Романов, — значит, каналы расплавляются, вода кипит, превращаясь в пар, давление внутри реактора растёт. На какое, кстати, давление рассчитана оболочка?
— 6 МегаПаскаль, — отозвался похоронным тоном Доллежаль.
— Вполне может ведь и превысить эту планку, — продолжил Романов. — А дальше у нас идет взрыв, срыв верхней крышки реактора, полное расплавление активной зоны и радиоактивный выброс реакторного топлива в окружающую среду. Какой обычный уровень радиоактивности в графитовой оболочке, подскажите, Анатолий Петрович?
— Несколько тысяч рентген, — ещё более убитым тоном сообщил Александров. — Только этого не может произойти никогда, все, что вы теоретически предположили.
— Есть такая поговорка «никогда не говори никогда», — ответил ему Романов. — Если есть хотя бы одна миллионная доля вероятности такой аварии, мы должны её исключить. Потому что жизни людей, работающих на станции и проживающих рядом со станцией обойдутся нам очень дорого. Очень. Я уж не говорю об ущербе для экономики и имиджевых потерях во всем мире.
— И какой же из сегодняшнего заседания последует вывод? — это взял слово министр среднего машиностроения Славский, молчавший до этого.
— Записывайте, — ответил Романов, — доработать конструкцию замедляющих стержней, раз, срок 1 сентября. Запретить все несогласованные эксперименты на реакторах этого типа… да просто все эксперименты запретить на… ну на календарный год, например, это два. Срок — завтра. Укрепить руководство Чернобыльской АЭС, три. Срок — в течение месяца.
— В каком смысле укрепить? — взвился директор Чернобыля Брюханов, — и почему именно Чернобыльской, у нас же пять площадок с РБМК?
— Позвольте мне не отвечать на последний вопрос, — поморщился Романов, — информация достаточно конфиденциальная. А по поводу укрепления… надо перевести заместителя главного инженера Анатолия Дятлова и вас, товарищ Брюханов, на другую работу. Туда, где нет реакторов РБМК.
— А основания? — продолжил Брюханов. — Дятлов опытнейший инженер, у него 20 лет стажа на АЭС. Я тоже немало времени проработал в Чернобыле.
— Товарищ Славский, придумайте основания, — вторично поморщился Романов, — а я обязательно проверю. И последнее — я выйду с предложением полностью прекратить производство новых блоков РБМК. Надо переходить на более безопасные вещи.
— Вы имеете ввиду ВВЭР? — уточнил Александров.
— Да, именно их.
На этом совещание было закрыто, а Романов предложил Кунаеву и Щербицкому, промолчавшим всё это время, остаться и побеседовать о жизни.
Глава 3. Накануне
9 марта 1985 года. Москва, НИИ-8, совещание Романова, Щербицкого и Кунаева
— Почему именно здесь? — спросил Щербицкий, когда они остались одни.
— Здесь ушей меньше, — пояснил Романов.
— Даже по сравнению со Старой площадью?
— Даже, — отрезал Романов. — А нам лишние уши ни к чему. Итак, давай к делу.
Кунаев разлил боржоми по стаканам, все трое отпили немного, и тогда Романов продолжил.
— По информации моего источника Константин Устинович скончается 10 марта… завтра, значит… в первой половине дня.
— Откуда такие точные данные? — спросил поражённый Щербицкий, — он господь бог, ваш источник?
— Не совсем, но близко к тому, — ушёл от ответа Романов. — Расклад сил в Политбюро на сегодня такой — пятеро за Горбачёва, пятеро против.
— Кто же за — уточните? — попросил Кунаев.
— Мы трое плюс Тихонов и Гришин. При этом Воротникова на совещании точно не будет, он просто не успеет вернуться из Америки.
— А кандидаты и секретари? — задал наводящий вопрос Щербицкий.
— Они решающей роли не сыграют, но можно предположить, что на нашей стороне могли бы выступить Демичев, Капитонов, Русаков, Зимянин и Кузнецов. Пономарёв под вопросом.
— Григорий Васильевич, — вдруг задал сложный вопрос Кунаев, — а что такого плохого в Михаиле Сергеевиче? Может мы зря устраиваем эти шпионские игры, а надо просто согласиться с мнением партии? Горбачев же почти полгода исполняет обязанности генсека, и неплохо исполняет.
Романов встал, подошёл к окну, потом включил свет в кабинете, потому что наступали сумерки, а затем ответил:
— Горбачёв это страшный человек, вот что в нём плохого. Знаете, как размножаются паразиты?
Щербицкий вздрогнул:
— Какое-то вы неаппетитное сравнение подобрали, Григорий Васильевич.
— Какое уж придумал, — вздохнул он, — самое точное, подходящее к Горбачёву. Так вот, паразиты откладывают яйца в тело других животных, эти яйца там и развиваются, высасывая жизненные соки из хозяев. Некоторые умирают, чтобы дать жизнь новому поколению паразитов. Михаил Сергеевич один из них, из паразитов… завёлся в здоровом теле партии и государства, сейчас растёт, а когда окончательно сформируется, разорвёт в клочья и партию, и страну.
— Страшные вы вещи
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
