Исцеленный нестарый вдовец предложил спасительнице, также вдовице, руку и сердце. Почему-то Рения отказала ему, хотя такие женихи, принятые при Дворе, не валяются на дороге. Тем не менее, они подружились. А потом — и их дети.
Серж задумался, а Мария тем временем принялась взахлеб рассказывать о своей новой кукле. Наконец он стал внимательно слушать. Мари легко вводила своего друга в мир, который он плохо понимал, потому что сам посвящал жизнь совсем другим заботам, — но ему было интересно.
— Почему же ты не привезла мне показать своего Грегора? — спросил Серж наконец.
Мария, кажется, обиделась.
— Ты что, он же живой! Я не могу таскать его с собой и показывать друзьям, как… как альбом с эскизами, скажем. Он — не вещь. Он — кукла, понимаешь?
— Понимаю, — усмехнулся Серж. — У людей куклы — неживые неподвижные болванчики.
— Знаю, знаю, на Хрустальном в универмаге Карла всегда сидят в витринах большие неживые куклы. Очень красивые, как картины. Это мастерство, таких без магии сделать очень-очень сложно. Но с ними не поговоришь, и глаза у них неподвижные. Хотя я видела… у одной такой куклы глаза были очень грустные … Может быть, ее можно как-то оживить? Надо купить и попробовать. Или не стоит? Грегор будет ревновать. Грегор… он такой милый! Он зовет меня своей леди, представляешь?
— Ты это уже говорила, — улыбнулся Серж.
— Да, и, повторяю, я не могу запихнуть его в сумку и возить с собой, тем более, он еще стесняется, он вообще — робкий. Но, думаю, с возрастом это пройдет.
— Хм, вот как. Ваши куклы растут?
— Нет, взрослеют. Правда, совсем немного и не очень быстро.
— А потом умирают?
— Вместе с хозяином. Бывают случаи, что кукла умирает раньше, но это настолько редко случается, что и говорить не стоит.
— А наоборот?
— Это как?
— Если хозяин умрет раньше куклы?
— Такого не бывает.
— Что, не было ни разу за всю историю?
— Я о таком не слышала. Поэтому не знаю, как это возможно.
— А если все-таки представить, что такое произошло, — какая может быть тому причина?
— Почему ты спрашиваешь?
— Интересно.
Мария тепло — как всегда — улыбнулась.
— Ты очень похож на свою маму, Сержи. Уверена, что она стала одним из лучших врачей нашего королевства в первую очередь потому, что не боялась предполагать невероятное и делать то, что никому другому в голову не пришло бы. И именно поэтому мой отец до сих пор жив… Да, а на твой вопрос я не знаю, как ответить. Никогда о таком не задумывалась. Да и зачем?
— Да? Ну ладно… Знаешь, заинтересовала ты меня своим Грегором.
— И я этому очень, очень рада.
— Вот что еще хочу спросить… сестры Альсени Арабел… они будут у тебя?
Мария пожала плечами.
— Я позвала ради приличия. Но не знаю… Вряд ли. У них же траур…
Сержи мрачно кивнул. А жаль, если нет. Очень бы хотелось увидеть милейшую Лалину и Карину — «ледяную деву». И задать пару вопросов.
Глава 3. Отголоски прошлого
Серж ушел провожать Марию, а когда вернулся, увидел, что Летти как-то умудрилась сама выбраться из сундука и теперь сидит на полу. Глаза у нее были грустными.
— Почему ты захотела, чтобы я спрятал тебя? — спросил он без обиняков, поднимая куклу и водружая ее на стол. — Чего ты испугалась?
— Я узнала голос, который говорил с тобой из-за двери. Это госпожа Мария Андели, она могла бы узнать меня.
— И что с того?
— Я должна быть мертва. Мертвых кукол отправляют в Музей кукол, а потом, когда все места заполнены, хоронят в море, освобождая музей для других. Только чем-то особо выдающиеся куклы остаются там навсегда. Но я не выдающаяся. И я не хочу, чтобы меня отправили в музей!
— Так тебя никто и… Погоди-ка! Ты только что сказала — «не хочу». А до этого говорила, что у кукол не бывает желаний.
Летти растерянно заморгала и даже приподняла свои изящные кукольные ручки.
— Я не знаю, — сказала она жалобно. — Я не знаю, как так вышло. Я пришла сюда не потому, что хотела. Просто пришла. Но в музей не хочу — вот это я знаю!
— Да уж… Мне все сложнее понять тебя, куколка. Жаль, я не спросил Марию, умеют ли куклы врать.
Летти снова грустно на него посмотрела и пискнула:
— Я не умею.
Пасторальная картина, краски, словно на палитре — насыщенная зелень, цветочная розовость, клубничная алость, оранжевость огромных лесных бабочек… Все это неспешно заливалось зыбкой тенью ночи, и мир приобретал другие цвета — лиловый, пурпурный, серебристый. С ночью приходило волшебство. Не нужно было быть потомком древних магов, чтобы ощутить его и погрузиться в тайну.
Сержи сел на крыльцо, в его руках была дудочка из тростника. «Как пастушек», — подумал он, но лето, царящее в их стране большую часть года, почему-то действительно порой наводило на мысль о барашке, упитанном и златорунном… или белом-белом, как густые летние облака? Но сейчас облака стали лиловыми с примесью желтизны, и ночь ждала исполнения тайны.
Музыка — всегда тайна. Даже если ее исполняет на простой дудочке неумелый музыкант.
Тихую и простенькую, задушевную мелодию вдруг прервал звонкий смешок.
Опустив дудку, Серж обернулся.
— Чего, Летти?
— Ты смешно играешь.
Молодой лесник с усмешкой поднял куклу и поставил себе на колени. Круглые глаза из бирюзы задорно искрились в лунном свете, весело глядя сейчас на Сержа.
— А что же тут смешного? Правда, не музыкант я, да.
— Ага, — наивно согласилась Летти. — Ты плохо играешь. Хозяйка бы не смеялась, она бы зажала уши.
— Ну-ну, — глупее не придумаешь, но Серж даже слегка обиделся. — Я так, сам для себя на дудочке пиликаю, и никогда бы перед знатными барышнями выступать не подумал.
— Это правильно. Для этого
