— Куклы не едят.
— Хм… Да уж… А ты хочешь… м-м-м?..
Чего же ей предложить-то? Погулять? Поиграть?
— У кукол нет желаний, — пояснила Летти. — Но иногда мы хотим спать. Мы тоже устаем. Устают даже машины. А мы — куклы. Мы живые.
— Живые. Но нет желаний… однако. А что же у вас есть?
— Эмоции. Мы можем плакать.
Она опустила уголки ярко-розовых губок вниз, и в бирюзовых глазах засверкали слезы.
— Или смеяться…
Улыбнулась — слез как не бывало.
— Смена напускных эмоций? Значит, вы внутри… — он замялся. Слово, которое пришло Сержу на ум, было слишком резким, а ему не хотелось обижать куклу.
— Мы целиком сделаны из волшебной глины и водорослей с морского дна. Мы не пустые. Не как куклы людей, те, что из фарфора.
— Я не об этом, — он даже почти не удивился, что она угадала слово. — Чувства. Как можно двигаться, разговаривать, смотреть собеседнику в глаза — и ничего не чувствовать?
Кукла скривила губки — у нее это, похоже, было признаком глубокого раздумья.
— Тут сложно для меня, — призналась она. — Мы крепко связаны с нашими хозяевами. Может быть, некоторые чувства исходят от них.
И снова сам собой вплыл вопрос: «как же ты, если Альсени…», но Серж не хотел снова его задавать.
— Почему ты пришла именно ко мне, Летти? — негромко спросил он.
Она растерялась.
— Не знаю. Шла и шла.
Призадумалась.
— Меня как будто сюда притянуло.
— Что притянуло?
— Не знаю.
— И что же ты теперь собираешься делать?
— Не знаю… — она почти по-настоящему, а не демонстративно заплакала.
— Да уж, вот счастье мне привалило… — пробормотал Серж.
Их беседа была прервана стуком в дверь. Затем раздался звонкий женский голосок:
— Сержи, ты дома?
Летти быстро захлопала ресницами и умоляюще сложила ладошки.
— Спрячь меня куда-нибудь, пожалуйста, спрячь!
— С чего бы это? — удивился лесник.
— Прошу!
— Ладно… в сундуке не задохнешься?
— Мы же не дышим! Пожалуйста, пусть сундук.
Покачав головой, Серж осторожно перехватил широкой ладонью куклу за тоненькую талию, открыл крышку сундука, поместил Летти на старые вязаные свитера и снова захлопнул крышку.
Потом рывком распахнул дверь. На пороге стояла Мария.
Серж сердечно улыбнулся, пропуская ее в дом.
— Рад видеть! Ты одна?
— Здравствуй! Ага, я одна. — Мария свободно прошла в дом, без спросу опустилась на грубо сколоченный березовый стул, аккуратно оправила тяжелую длинную юбку. — У конца моста отпустила экипаж, потом меня крестьянин на телеге подвез до леса, а до тебя — пешком дошла.
— Смелая…
— Чего бояться в лесу, который охраняешь ты?
— И вправду — чего? Дай-ка подумать… Диких зверей, может быть?
— Хи-хи. У меня магия есть.
— Толку-то с вашей магии, как волк пасть раззявит. Небось, все из головы вылетит.
— Ну… я бегаю быстро. — Мария посмеивалась.
— Ясно. Только не говори, что ты…
— За грибами!
Они рассмеялись.
— Нет, Сержи, ну правда. У меня завтра дружеская вечеринка. Из твоих отличнейших грибов Петри изумительное блюдо приготовит. Ты, кстати, тоже приглашен.
— Брось, Мари. Ты же знаешь, что я не привык к такому обществу.
— Сержи, я очень тебя прошу. Это же дружеский вечер — а ты мой друг. Я сотворила свою первую куклу! Я теперь совершеннолетняя!
— От души поздравляю.
— Спасибо. Но поздравь меня еще и завтра, у меня дома, хорошо? Будут только мои друзья. Официальный семейный праздник уже был вчера. А мне хочется собрать еще и для себя… для души… Собственно, и будет-то наша четверка. И еще один человек. То есть, не человек, а…
Мария призадумалась.
— Демиан? — Сержа удивила эта пауза в разговоре.
— Нет… Он… даже не знаю, как сказать. Сам он говорит, что дальний потомок крылатых людей с Севера, говорит так, словно шутит. Но глядя на него, почему-то ему веришь.
Серж пристальней присмотрелся к Марии. Она покраснела — чуть-чуть, как только и могут демиане. У них, в отличие от людей, очень белая, всегда матово-гладкая кожа, к которой не пристает загар, которая не знает сильного румянца. Еще демиане отличаются от людей не очень высоким ростом, худощавостью, слегка увеличенным размером глаз… и, как казалось Сержу, легкомыслием и непрактичностью. На всех восьми островах, включая столицу, жили преимущественно люди, и только Хрустальный остров, главный город, обитель знати, люди делили с кукольниками. Последних немало было, кстати, и при Дворе, хотя здравствующий король — человек, а его супруга — полукровка. Что же, неглупый народ, все ж таки потомки древних магов. Но представить себе демиана с его куклами где-нибудь в лесной деревне или в рыбацком поселке… нет, никак невозможно.
— Я с ним познакомилась совсем недавно… — наверное, Мария покраснела бы еще сильнее, если бы могла, но ее крупные глаза-вишни мягко заблестели. — И… в общем-то неважно. Так ты придешь?
— Слушай, Мари, у меня ведь и фрака нет приличного.
— Ах, да сейчас на это никто уже не обращает внимания. Все эти предрассудки давно уже вышли из моды. Тем более, повторяю — дружеская вечеринка.
— Что ж… Ну-у… Ладно… Если ты так просишь… Хорошо.
— Наконец-то. Спасибо, что решился!
— Пожалуйста… А как зовут, кстати, этого потомка крылатых?
— Элиот.
В ее устах это имя прозвучало хрустальным звоном.
Сержу оно ни о чем не говорило.
…Мария пила ароматный чай с медом, не переставая весело улыбаться. Серж смотрел на длинную пружинку темно-каштановых волос, ниспадающую на ее левую щеку, — и в его сердце заползало смутное беспокойство. Все-таки эти молодые кукольники… и кукольницы… у них в голове ветер, им так легко потеряться в жизни. Похоже, они взрослеют медленнее, чем люди.
С Марией он познакомился так же, как с Альсени. Его мать, Рения Альвари, лечила тяжело заболевшего отца Мари и буквально вырвала его из цепких лап смерти.
