– Перл! – издалека донесся до меня отчаянный возглас Джейкоба.
Его сильно ударили, и он застонал. Я услышала, как тяжелое тело грузно упало на доски пирса.
Как бы туго мне сейчас не приходилось, больше всего я боялась за него.
– Заткните эту манду! – услышала я грубый голос с иностранным акцентом.
Я извернулась и сильно треснула пяткой по ноге нападавшего.
Едва я приподнялась, чтобы пуститься наутек, чья-то массивная туша навалилась сверху.
Но в шею мне уже воткнулась игла.
Я потеряла способность мыслить. Я попыталась пошевелить руками, но они не слушались. Голова упиралась в доски причала, глаза выкатились, ноги не повиновались, тело словно готовилось перейти в состояние глубокого сна.
Я изо всех сил попыталась сбросить серую пелену, но она сгущалась все плотнее и плотнее.
Глава третья
Перл
Вперед-назад, вперед-назад. Мое тело переворачивалось со спины на живот и обратно. Ощущался постоянный ритм, издалека доносился плеск воды.
Значит, я в отеле, слушаю плеск шум волн, бьющихся о берег. Меня ласкают солнечные лучи, говоря о том, что пора вставать, что будет великолепный день. И я уже ощущаю на языке вкус «маргариты», даже не сделав глотка.
Но дальше начинается гнусная реальность.
Последнее, что я запомнила, – твердь досок на причале и тело Джейкоба где-то неподалеку от меня. На голове у меня был мешок. Ничего не видно. Затем в шею вонзился шприц, и я превратилась в распростертую беспомощную груду.
О, пусть это будет ночной кошмар!
Я не открывала глаз, не готовая еще принять страшную правду. Если то, что случилось, случилось со мной на самом деле, то это было страшнее смерти. Нет, это просто ночной кошмар! Я много выпила и перегрелась на солнце.
Но все-таки глаз я так и не открывала.
Что, если это не кошмар?
Наконец мои веки приподнялись. Я увидела иллюминатор и стальной борт корабля. В иллюминаторе возникала поверхность моря, а следом – голубая полоска неба, тянувшаяся до бесконечности, и опять вода, вода.
Что! За! Черт!..
Меня затрясло. Я села и огляделась. Организм автоматически включил режим выживания. Я находилась на судне в открытом море совершенно одна. Совершенно одна. И теперь я была должна придумать способ свались с этой проклятой посудины.
И тут я вспомнила про Джейкоба.
Черт, пожалуйста, только бы он остался жив! Может быть, он здесь, на судне? Или его где-то удерживают?
Что этим людям нужно от меня? У меня были с собой деньги, но совсем немного. Похищение ради выкупа? Но у меня не было родных, кто мог бы заплатить. Единственным близким человеком был Джейкоб. Но что с ним случилось, я и представить себе не могла.
Спокойствие!
Ты можешь выбраться отсюда.
Включи мозги и найди решение.
Не бывает безвыходных ситуаций.
Помещение служило спальней. В углу валялся тюфяк, больше здесь ничего не было. Дверь, скорее всего, была заперта. Я подошла к ней, радуясь, что на мне осталась вчерашняя одежда, и попыталась открыть замок.
Ручка не поворачивалась. Я попробовала потрясти дверь, но та не подалась ни на сантиметр.
Так, значит, нужно найти что-нибудь, чем можно отпереть дверь.
Я тщательно обыскала каюту, но не нашла ничего подходящего. Тюфяк, пара простыней. Ни туалета, ни ванной. Лишь четыре стены, и все.
Оставался иллюминатор, но и тут меня постигло разочарование. Даже если мне бы удалось вышибить стекло, все равно мне не пролезть. Что еще можно сделать? Утонуть? Я не представляла, что меня ждет, но что-то мне подсказывало, что броситься в воду – наилучший выбор в такой ситуации.
Не успела я обдумать эту мысль, как дверь отворилась.
В каюту вошел мужчина в черном, с пистолетом на боку. Беспощадный взор, густая черная борода. С первого взгляда на него стало понятно, что меня ожидает. Он был словно ледяная глыба – холодный и безжалостный. В его внешности ничто не свидетельствовало о каких-либо человеческих чертах его характера – их у него попросту не было. Вошедший воззрился на меня ничего не выражающими глазами. Что у него на уме?
– Дай мне выйти отсюда, пока я не разнесла твою рожу!
Не то чтобы я была знатоком боевых искусств, но кое-что умела. Размозжить ему нос не составило бы особого труда.
На его губах появилась улыбка. Вернее, презрительная усмешка.
– А ты злючка, – сказал он.
Точно сказать было трудно, но его акцент походил на итальянский. Я мало общалась с иностранцами. Меня смущало то, что я ни разу не ездила за границу.
– Нет. Я жестокая.
Он ухмыльнулся, словно я сказала что-то смешное:
– О, сейчас я покажу тебе, как выглядит жестокость!
С этими словами он шагнул в каюту, громыхая тяжелыми ботинками. Мое тело немедленно отреагировало: я отступила к своему тюфяку и прижалась спиной к стене.
Он схватил меня за горло и швырнул на пол. Я грохнулась на сталь, причем показалось, что каждая косточка моего тела взвыла от боли. Из глаз посыпались искры, хотя этот тип не использовал всю свою силу.
Вероятно, я оказалась не настолько крепкой, как представляла себе.
Тем временем бородач расстегнул свой ремень и приспустил штаны.
Это было лучшее болеутоляющее. Вскипевшая ярость мигом заставила забыть о ссадинах и ушибах. Этот мудак собрался меня изнасиловать. Вернее, он собрался попытаться это сделать.
Я зафиксировала взглядом болтавшуюся пряжку его ремня.
Бородач внимательно оглядел меня, ухмыляясь еще гадостнее.
– Сначала я трахну тебя в жопу. А потом обыкновенно.
– Удачи!
Я схватилась за пряжку и выдернула ремень. Его штаны тотчас же упали до колен. Я намотала себе на запястья оба конца ремня и бросилась на бородатого, собрав все свои силы, чтобы убить этого ублюдка. Ремень обвился вокруг его шеи, а я заскочила назад, затягивая кожаную полоску что было мочи. Затем я ударила его под коленки, и бородатый рухнул на пол.
Пальцами он попытался оттянуть ремень, но безуспешно. Ярость просто клокотала во мне, отчего моя хватка была сильнее бульдожьей. Я тянула и дергала, не испытывая ни капли жалости к насильнику.
Дверь снова распахнулась, и в ее проеме появились еще двое. Их взорам представились спущенные до колен штаны и посиневшая рожа их товарища.
