– Рада приветствовать вас в нашем доме, Аскольд. – Окинув меня оценивающим взглядом, она едва заметно улыбнулась пухлыми губами. Правильные черты лица и чуть заостренный подбородок, на котором справа была небольшая темная родинка, вместе со светлой кожей складывались в гармоничную картину. Каштановый цвет волнистых волос ей очень шел. – Меня зовут Екатерина Алексеевна Морозова, я регент боярского рода Морозовых. А с моим единственным сыном и несовершеннолетним главой рода – Никитой Всеволодовичем Морозовым, вы, полагаю, уже знакомы.
– Именно так, – кивнул я. – С Никитой Всеволодовичем я имел откровенную беседу по пути в вашу усадьбу.
– Мама, Аскольд, пойдемте в столовую. Нам надо подкрепиться после дороги. Я хочу чай и что-нибудь сладкое. – Боярин схватил мать за руку, а меня за рукав и потащил нас в особняк.
– Я хотела, чтобы тебя осмотрел врач! – попыталась возразить мать.
– Со мной все в порядке, мама! Я совершенно не пострадал. А вот в Аскольда стреляли из пистолета, когда он закрыл меня своим телом!
– Да? – округлила глаза боярыня и повернулась ко мне: – Вы ведь не ранены?
– Я успел активировать покров, – ответил я невозмутимо. Никита уже отпустил мой рукав, так что я спокойно шел чуть позади семейства Морозовых.
На крыльце особняка нас встречал старик-дворецкий с окладистой бородой. Выглядел он лет на двадцать старше дворецкого в московском имении Оболенских. Он и проводил нас в столовую, сообщив, что скоро подадут ужин.
Прямоугольный стол мог уместить человек двадцать, однако нас было лишь трое. Никита сел во главе стола, а мы с его матерью разместились по обе стороны от мальчика, друг против друга.
– Как же я волновалась, – пробормотала Екатерина Алексеевна, погладив ладошку сына. – Ты даже не представляешь…
– Прости, мам, – тихо проговорил мальчик. – Такого больше не повторится.
– Аскольд, – продолжая сжимать руку сына, обратилась ко мне женщина, – я бесконечно благодарна вам. Я обязана вам жизнью. Скажите, как я могу вас отблагодарить?
Глядя в ее искренние карие глаза, я честно ответил:
– При всем уважении, Екатерина Алексеевна, я вступился за Никиту не ради награды.
– Мне приятно это слышать, – улыбнулась она, – но все же за достойные поступки нужно награждать.
– Счастливая встреча матери и ее ребенка – лучшая награда для меня, – улыбнулся я.
Она перевела взгляд на сына, внимательно слушавшего наш разговор, затем снова посмотрела на меня.
– Хорошо, – кивнула Екатерина Алексеевна, – я сама решу, как вас наградить.
В столовую вошли две служанки, одна из которых катила сервировочный столик. Вдвоем они ловко накрыли на стол, поклонились и удалились.
– Антон, закрой, пожалуйста, двери, – подал голос Никита, обращаясь к дворецкому, который стоял возле дверей снаружи.
Боярыня удивленно посмотрела на сына, но ничего не сказала.
– Приятного аппетита, – пожелала она, и мы принялись за еду.
Какое наслаждение – ужинать в доме, где отменно готовят! Рябчик – так назвала поданную на стол птицу Морозова – оказался просто отменным. Гедонистическая часть моей натуры была в восторге от еды, которая попадала на язык. Я с трудом удерживался от того, чтобы не облизать тарелку, в то время как сама боярыня и ее сын аккуратно ковырялись в своих. Причем Никите подали только чай и десерт.
– Ты точно не хочешь есть? – заботливо спросила у ребенка мать.
– Нет, – отозвался он, перестав мучить яблочный пирог и отодвинув тарелку в сторону. – Только чай.
– Хорошо, – не стала настаивать Морозова.
– Мы ведь поели с Мишей в кафе, – вздохнул мальчонка. – А потом… потом я сбежал. Прости, мам…
– Ничего-ничего. Но больше так не делай. – Она погладила сына по волосам. – Но, мальчик мой, почему ты решил сбежать от Глеба и охраны? Я ведь говорила тебе, что нельзя так делать. Да ты и сам это прекрасно знаешь.
– Просто…Ну… Миша дразнил меня… Ну как дразнил – подшучивал, что я не могу без охраны и шага ступить. Говорил, что я боюсь… Что зря боюсь, ничего не произойдет! А я… Ну… в общем, не выдержал я. Прости, мама… глупо поступил, что в это дурацкое окно в туалете вылез. Мы с Мишей договорились тайком встретиться под той аркой… – Никита начал дрожать. – Вроде испытания на храбрость… Прости, мама…
– Ничего-ничего, я на тебя не злюсь, – ласковым голосом приговаривала боярыня. Поднявшись со стула, она прижала голову сына к груди и продолжила ее гладить. – Но, я немного не понимаю, сынок. Почему ты решил именно в то кафе сходить?
– Миша посоветовал… Говорит, был там с семьей и ему понравилось… Мам? – поднял он мокрые глаза. – С ним же все хорошо будет? У него телефон не отвечает. Надеюсь, на него никто не напал…
– Да просто батарея села, сынок. Вот и не отвечает. Не бойся, наши ребята присмотрят за ним.
– Хотелось бы с ним увидеться… самому убедиться…
– Увидишься, обязательно увидишься…
Наблюдая за боярыней, я окончательно уверился в том, что Слуги рода ищут или уже нашли этого Мишу.
– Не наказывай Мишу, мам, – неожиданно подал голос мальчик. – Я сам виноват.
– Все хорошо, сынок, не беспокойся. Ты же знаешь, мама добрая.
– Садись, мам, – попросил Никита. – Я в порядке.
Чуть помедлив, боярыня вернулась на свое место.
– Хорошо, что Миша не пришел туда, – вновь заговорил мальчик. – Там… там было страшно. – Он снова задрожал. – Я даже слова сказать не успел! – внезапно вцепился он в руку матери. – Я видел его тряпку! Я понимал, что, если он прижмет ее ко мне, я… Я… – И вот только сейчас юный боярин позволил себе разрыдаться. Резко повернувшись ко мне, мальчик уже мою руку схватил двумя руками. – Аскольд!!! Если бы ты не пришел, я бы… я бы…. А-а-а-а!!! Было так страшно!!!
Мальчик вскочил с места и уткнулся носом в мою грудь.
– Спасибо, что пришел! Спасибо, что пришел! Спасибо, что пришел! – как заведенный повторял он, а его мать, изумленно распахнув глаза и рот, смотрела на эту картину. – А-а-а!!! Как было страшно!!!
– Тише-тише, малыш. – Теперь уже я гладил его по волосам, прижимая к себе. – Бояться – это нормально. Только идиоты ничего не боятся. Запомни этот страх, но не дай ему подчинить себя, – ласково приговаривал я, повторяя слова своего наставника с родины, старика Бронкса, – используй его. Используй свои страхи, малыш, чтобы стать сильнее. Чтобы управлять ими. И тогда тебе не придется больше бояться.
– Д-да… – тихо пробормотал он.
– Все будет хорошо. Ты жив, и это главное. Впереди у тебя долгая и прекрасная жизнь.
– Д-да…
Ребенок не спешил отпускать меня, а я и не думал его отталкивать, продолжая гладить по голове, пока он не перестал дрожать. А через пятнадцать секунд он засопел.
