Стейк берёт нож и идёт к крыльцу. Хедвиг семенит следом, последним тащится Буссе, которому теперь, видите ли, не хочется оставаться одному.
Стейку нравится Буссе. Он берёт его на руки и садится на чемодан, пока его стильный папа ковыряется ножом в дверной щели. Ключ он оставил в замке.
– Какое-то тут всё дряхлое, – говорит Стейк, осматриваясь. – Сортир вон покосился.
Папа кивает.
– Вот так люди жили раньше, Стефан. Правда же, здорово будет переехать в деревню?
– Если мы попадём в дом, – бормочет Стейк, почёсывая Буссе шейку.
– Вы что, сюда правда переезжаете? – спрашивает Хедвиг.
– Только на каникулы, – отвечает папа. – Хотя я бы не прочь уехать из города навсегда. Господи, хорошо-то как!
Он с таким усилием налегает на нож, что на висках проступают вены. Потная рубашка прилипла к спине, вокруг белобрысой макушки жужжат мухи.
Буссе спрыгивает и трётся о ноги Стейка. Мурлычет и размахивает хвостом так, словно они лучшие друзья.
– Какой он разодранный, – говорит Стейк. – Почему?
Хедвиг пожимает плечами.
– Не знаю, это не мой кот.
– А чей?
– Одного чувака, который живёт на повороте.
– Что за чувак?
– Ну-у, один…
– Живодёр?
– Думаешь? – Хедвиг широко раскрытыми глазами смотрит на Стейка.
– А ты сама не видишь? Он его бьёт.
– Точно!
Хедвиг поёживается. Ну конечно, Глюкман бьёт кота – такие, как он, не хотят быть добрыми ни с кем!
Папа Стейка присаживается отдохнуть. Он стирает пот со лба и смотрит на заросший сад. Во взгляде появляется теплота.
– Вот, наверно, Ингер грустит, что с нами не поехала, – говорит он.
– Кто такая Ингер? – спрашивает Хедвиг.
– Папина девушка, – отвечает Стейк. – Она не любит деревню.
– Почему?
Стейк засовывает большие пальцы в карманы.
– Она сама из деревни. Говорит, это было самое унылое время в её жизни, потому что в деревне, кроме как вкалывать, делать нечего.
Хедвиг прикусывает губу. Она скорее согласна с Ингер, но ей не хочется ничего говорить, чтобы Стейк и его папа не дай бог не уехали.
– Но она всё равно приедет ненадолго, – добавляет папа Стейка. Он-то явно никуда уезжать не собирается. – Двадцать первого июля мы должны встретить её на станции – не забыть бы, а, Стефан?
Папа Стейка делает два глубоких вдоха и снова принимается за дверь.
– А где твоя мама? – спрашивает Хедвиг.
– В Кунгсоре, – отвечает Стейк. – Она там живёт. Мои родители развелись.
Стейк гладит пухляка Буссе по спинке. На самом деле ещё неизвестно, кто пухлее – Буссе или Стейк. Живот у Стейка свисает, пальцы толстые как сосиски. Тёмные волосы подстрижены бобриком. Он кажется как бы очень приятным человеком. На ногах у него кожаные ботиночки на шнурках, глаза добрые и круглые.
– А ты знаешь, что на живодёров можно заявить в полицию? – говорит он.
– Да? – говорит Хедвиг.
– Ага. Но нужны доказательства.
– Ах ты чёрт!.. – Папа Стейка шваркает ногой по двери так, что всё крыльцо дребезжит.
– Тише! – говорит Стейк. – Ты его напугал!
Буссе спрыгивает в траву, выгибает спину и шипит на папу. Стейк идёт за котом, пытаясь его приманить.
– Иди сюда, кис-кис, кис-кис!
– Моего кота зовут Тощий, – говорит Хедвиг. – Хочешь с ним тоже познакомиться?
– Можно. Кис-кис!
Когда Буссе снова забирается к Стейку на руки, Стейк серьёзно смотрит на Хедвиг.
– У тебя есть фотоаппарат? – спрашивает он.
– Да, – отвечает Хедвиг. – У мамы.
– А тебе разрешают его брать?
– Ну-у… думаю, да…
Стейк подходит ближе.
– Если не боишься, можем кое-что замутить, – шепчет он. – Правда, это, скорее всего, опасно.
Внутри всё прямо-таки защекотало.
– Что? – шепчет Хедвиг.
– Пырей и лебеда! – Папа Стейка швыряет нож в траву и решительной походкой направляется к машине. Распахивает багажник и что-то там ищет.
Стейк подходит ещё ближе.
– Мы этого живодёра сфоткаем, и у нас будут доказательства. А фотки пошлём в полицию. И тогда им придётся подыскать киске другого хозяина.
– Точно!
Хедвиг едва может устоять на месте. Всё это так увлекательно, что дух захватывает.
– Он ещё и наркоман, – говорит она. – Маме одна тётенька из Кюмлы рассказала.
– Бедный кот. – Стейк печально качает головой. – Ну что, ты в деле?
– Да. И когда мы начнём? Сейчас?
– Сперва принеси фотик. Встречаемся здесь в семь.
Хедвиг кивает и мчится через сад к дому. Скорей, скорей! Вот бы семь наступило прямо сейчас. Но вдруг она кое-что вспоминает.
– Стейк!
– Что?
Хедвиг бежит назад и, запыхавшись, сообщает:
– Ничего не выйдет, у него все окна заколочены фанерой.
Стейк наклоняется и поднимает что-то с земли.
– Фанеру можно отломать, – шепчет он. В руке у него блестит нож.
Хедвиг чувствует, как по коже бегут мурашки.
– Супер, – отвечает она и уходит.
У машины она встречает папу Стейка, который нашёл, что искал: разводной ключ.
– Пока! – кричит она, покидая заброшенный хутор, который уже вовсе не заброшенный. Счастье бурлит внутри. Соседи! Ребёнок, точь-в-точь как она! И они уже подружились! Войдя в лес, она слышит ГРОХОТ. Это папа Стейка разбил окно разводным ключом. Наконец они могут заселиться.
Парочка
– Я пошла к Стейку! – кричит Хедвиг без десяти семь.
– Ты уверена, что ему нравится, когда его так называют? – в третий раз спрашивает мама.
– Да!
– Можно чмокнуть тебя на прощанье?
– Нет!
Хедвиг вылетает за дверь. Не дай бог мама увидит, что́ она взяла из комода. Если спросить, мама, скорее всего, не позволит взять фотоаппарат. И уж точно не обрадуется, если узнает, зачем он им понадобился. Поэтому Хедвиг просто незаметно сунула фотоаппарат в пакет.
