Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
промозглой подвальной тьме. Прежде чем убрать зажигалку – потускневшую «зиппо», доставшуюся от отца, – он пару раз щелкнул металлической крышечкой. Туда-сюда, открыть-закрыть. Эти щелчки тоже помогали расслабиться.
В автобусе он отправил Ваську несколько сообщений, а сразу после высадки позвонил. И то и другое ничего не дало: Васек не отвечал. Это было странно, учитывая, что они обо всем договорились заранее. Может, случилось что?
Вынужденный признать, что планы изменились, Семен снова достал смартфон с жалкими пятнадцатью процентами заряда. Отыскав через приложение недорогой хостел, собрался вызвать такси, но передумал. Город он немного знал, а трехчасовая поездка в тряском автобусе утомила. Хотелось пройтись пешком, подышать воздухом. И заодно разогнать беспокойные мысли.
После смерти отца он почти сорвался. Несколько раз был на грани. Нет ничего хуже этого подвешенного состояния, этой непрекращающейся борьбы с невидимкой: вроде бы все идет хорошо, как у всех, а в следующий миг – уже плохо, невыносимо плохо, и ты сам не понимаешь, что именно произошло. С этим пора было кончать. Одним махом и бесповоротно, чтобы наверняка.
Семен планировал обосноваться в Сочи, вдали от холода и безнадеги. Недавно туда перебрался Саня, знакомый по Центру реабилитации, и теперь его страница в соцсети пестрела беззаботными солнечными фотографиями. Другой мир, другая жизнь.
А в нынешней жизни Семена преследовала лишь удушающая усталость. Она тянулась за ним из тех мест, где они с отцом начинали предыдущую новую жизнь. Из тех мест, откуда он теперь бежал. Она приклеилась намертво, давила грузом воспоминаний, сброшенных и пропущенных звонков и опасных, искушающих мыслей.
Пара дней в чужом захолустном городке, в гостях у Ромки – еще одного приятеля по Центру, – ожидаемого облегчения не принесли. Розовощекий и сильно располневший на антидепрессантах Ромка встретил Семена с радушием, познакомил с пышечкой-женой, показал новорожденного сына, напоминающего гигантскую розовую картофелину в пеленках, а потом уложил спать на полу в кухне (в единственной комнате свободного места не оказалось). На следующий день он продемонстрировал гостю скудные городские достопримечательности, старательно уклоняясь от разговоров «за жизнь».
С одной стороны, Ромка, конечно, был молодцом. Сумел выбраться из той поганой ямы. Оказался, между прочим, одним из немногих, кому это удалось. С другой… Лежа на жестком ватном матрасе в тесной кухоньке, слушая детский плач и тяжеловесные шаги Ромкиной жены, топчущейся по комнате с хныкающим младенцем на руках, Семен понимал: все это не его. Его новая жизнь должна быть совсем другой.
Он надеялся, что сможет в итоге поговорить с Васьком. В Центре они жили в одной комнате и особенно сильно сблизились. После окончания курса их дружба постепенно ссохлась до нескольких сообщений в соцсетях раз в пару месяцев, но, узнав о планах Семена, Васек пригласил его погостить напоследок. Адрес был новый – теперь он жил с девушкой.
И не отвечал на звонки.
Стараясь не думать о худшем, Семен пригнулся под тяжестью взваленного на плечи рюкзака и зашагал вперед.
Он тоже жил в этом городе какое-то время. В самой первой прошлой жизни. Кругом в свете сочно-оранжевых и изжелта-белых фонарей выступали из темноты старые знакомцы: тонкий шпиль железнодорожного вокзала перед круглой площадью, лента центрального проспекта, ныряющая вниз, к озеру, а по правую руку – университет. Литая ограда, широкая каменная лестница со скамейками по бокам, группки припозднившихся студентов у входа. Когда-то и он был одним из них. Во времена До: до Ленки, до метадона, до Центра.
Погруженный в воспоминания, Семен поправил тяжелый рюкзак за спиной и двинулся по проспекту вниз, в сторону набережной. Хотелось посмотреть, изменилось ли там что-нибудь.
А еще хотелось есть. В рюкзаке лежал пакет с бутербродами, сунутый заботливой Ромкиной женой, но устраиваться с ними где-нибудь на лавке, как бомж, Семен не хотел. В конце концов, на карте лежали почти все деньги за летние вахты. Он мог позволить себе поесть в нормальном кафе или даже в ресторане. А заселиться в хостел можно и потом.
Зайти в первое попавшееся заведение не получилось. На ходу заглядывая в ярко освещенные окна, Семен с нарастающим раздражением констатировал: тут слишком людно, там одни подростки, а здесь – сплошной пафос…
Наконец попалась какая-то более-менее тихая кофейня. Маленький зал был наполовину пуст, поесть почти нечего, но зато в меню значилось чуть ли не тридцать сортов кофе. Впрочем, кофе он не любил. Заказал травяной чай и сэндвич. Побрезговал, называется, бутербродами!
Закрыв меню, Семен откинулся на спинку кресла. Удобное, приятное даже на ощупь, оно приняло форму его тела, наилучшим образом поддерживая натертую рюкзаком поясницу. Спокойная музыка обволакивала. Официант быстро принес заказ и больше не докучал. Казалось бы, чего еще?
Но все это было не то. Не то.
Почти не чувствуя вкуса, Семен укусил сэндвич, попробовал ароматный чай и уставился в окно.
На другой стороне проспекта чужеродно возвышался новенький торговый центр, сияющий рекламой и декоративными огнями. Сквозь вращающиеся двери текла река посетителей, на улице вдоль здания тоже толпились люди. Автобусы один за другим подходили к остановке и трогались дальше с новой порцией пассажиров. И автомобили… Кто-то ведь ехал во всех этих автомобилях, проносящихся мимо; ехал домой или по делам, словом – жил собственную жизнь, был при деле, имел цель. Был кому-то нужен.
Кто-то, но не он.
Путь в Сочи, первые робкие прикидки относительно жилья и работы – это лишь преддверие чего-то большего, способ освободиться от груза, чтобы уже потом идти к настоящей цели. Но к какой? Кем он собирался стать? Что хотел делать? Какое место в жизни мог бы занять?
Ощущая себя пришлым чужаком, совершенно неуместным в этом мире ярких огней и мягких кресел, Семен торопливо проглотил сэндвич и расплатился. Напоследок выяснил у официанта, как вызвать такси.
Смотреть набережную расхотелось, равно как и отправляться в хостел – еще одно чужое место, где его никто не ждет. У него ведь был договор с Васьком. Был его адрес. Еще вчера тот подтвердил, что все в силе. А телефон… Васек мог забыть его где-то, мог выключить звук, да мало ли что!
Сколько времени прошло с тех пор, как они попрощались на выходе из Центра? Три года? Чуть больше? Судя по их переписке в сети, Васек не изменился так сильно, как Ромка и Саня. Возможно, он единственный, кто сможет понять Семена. Возможно, разговор с ним поможет наконец забыть обо всем. Выбраться из проклятого подвала. Освободиться.
Васек жил в другом районе. Номера подъезда Семен не знал, и таксист высадил его в торце
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
