появилась еще одна интересная публикация отрывка из «Переписки» Рашид ад-Дина, позволяющая восстановить дефектное в издании М. Шафи’ предисловие составителя «Переписки». Предпринята она была, по словам публикатора, для того, чтобы заполнить существующие в публикации М. Шафи’ пропуски[59].
В 50-х и 60-х годах «Переписка» Рашид ад-Дина продолжает привлекаться в трудах советских иранистов[60], в первую очередь, как уже отмечалось, А.А. Али-заде и И.П. Петрушевского. Широко использованы материалы, содержащиеся в письмах Рашид ад-Дина, в появившихся в эти годы статьях И.П. Петрушевского о сельском хозяйстве. Ирана XIII—XIV вв. и, наконец, в вышедшем уже в 1960 г. его исследовании о земледелии и аграрных отношениях монгольского времени[61]. Должное место в ряду других источников этого периода отведено «Переписке» Рашид ад-Дина и в выпущенной в 1956 г. книге А.А. Али-заде, посвященной социально-экономической и политической истории монгольского времени[62]. Использована переписка Рашид ад-Дина и в работах А.И. Фалиной и Р.К. Кикнадзе[63].
В последние годы в трудах современных иностранных ориенталистов «Переписка» Рашид ад-Дина упоминается значительно чаще, чем раньше, и все-таки, хотя текст ее и издан уже более двадцати лет назад, она, как это ни странно, как источник по социально-экономической истории практически не используется. А ведь о значении «Переписки» как источника писали не только в советской востоковедной литературе, писал об этом, например, и такой известный исследователь к издатель «Сборника летописей» Рашид ад-Дина, как профессор Карл Ян[64].
Я знаю лишь одну большую статью американского ученого X. Шурмана, появившуюся в 1956 г., где данные «Переписки» по-настоящему широко привлечены при исследовании налоговой терминологии монгольского времени. X. Шурман привел в своей статье также перевод двух больших отрывков из письма № 22[65], говорящих о налоговой системе Ильханов.
«Переписка» Рашид ад-Дина не использована, например, в таких работах, как исследование А. Лэмбтон о землевладельцах и крестьянах средневекового Ирана (автор лишь упоминает о существовании данного сочинения), и во втором издании большой книги Б. Шпулера, специально посвященной монголам в Иране[66].
Значительно более широко привлекается «Переписка» Рашид ад-Дина современными учеными Ирана. Она используется и в книгах, посвященных истории отдельных городов и областей Ирана, и в книгах по истории культуры, и в многочисленных статьях, посвященных тем или иным событиям или явлениям монгольского времени[67].
Говоря о книгах, вышедших в Иране в последнее десятилетие, несколько подробнее следует остановиться на появившемся в 1959 г. в Тегеране издании Асар ал-вузара’[68]. Издание это снабжено обширными примечаниями издателя Хусайни Урмави, занимающими в разделе, посвященном письмам Рашид ад-Дина[69], порой больше места, чем текст самих писем. Урмави сличает тексты писем с лахорским изданием «Переписки», поясняет отдельные слова и фразы, недоумевает по поводу встречающихся в письмах Рашид ад-Дина терминов и т.д. Но больше всего места в этих примечаниях занимают рассуждения о том, что ряд разделов письма № 21 сходен и по сути и по форме с тем, что можно найти в произведении современника Рашид ад-Дина — Фазлаллаха Мунши (или Фазлаллаха Хусайни) Та’рих-и му’джам. Установив существование этой зависимости[70], Урмави со страшным негодованием обрушивается на Рашид ад-Дина, поскольку, по его мнению, именно он заимствовал из Та’рих-и му’джам, а не наоборот: ведь Рашид был везир и не мог иметь столько времени для литературных занятий, сколько его было у Фазлаллаха Хусайни[71].
Урмави обвиняет Рашид ад-Дина в воровстве и плагиате и считает, что обнаруженное им заимствование из труда «видного писателя своего времени» роняет престиж и уменьшает достоинство Рашид ад-Дина[72]. Следует, однако, заметить, что мнение о Фазлаллахе Хусайни как о выдающемся писателе весьма преувеличено[73], а в тех местах, где речь идет о дидактических наставлениях, оригинальности вообще нельзя даже требовать, поскольку в наставлении сыну отец, естественно, приводил установившиеся, принятые истины. Вызывает удивление тот факт, что Хусайни Урмави, по всей вероятности, незнаком с востоковедной литературой, где неоднократно писалось об источниках Рашид ад-Дина (применительно к «Сборнику летописей»), и что, столь возмущаясь Рашид ад-Дином, он почему-то уже без всякого негодования, пишет, что превозносимая им Та’рих-и му’джам сама не являлась оригинальным произведением, а повторяла более старые сочинения.
Рукописи «Переписки»
В настоящее время мне известно упоминание 13 рукописей «Переписки» Рашид ад-Дина[74]. Из них в той или иной мере описаны и датированы восемь. Из остальных пяти рукописей о трех можно составить какое-то представление по опубликованным из них отрывкам, об одной — по написанной на ее основании обширной статье со ссылками и цитатами из нее, наконец, о последней, пятой, ничего не известно, кроме самого факта ее существования.
Из 13 рукописей «Переписки» две находятся в Кембридже, одна в Ленинграде, одна — в Стамбуле, остальные в Иране. Упоминания о большинстве рукописей, находящихся в Иране, очень скудны, история их мне неизвестна, а сообщения о них почерпнуты из книг и журналов, выходивших на протяжении последних 45 лет, поэтому очень возможно, что где-то я дважды пишу об одной и той же рукописи, зная о ней из разных источников, но не имея возможности их сопоставить. Подобные сомнения особенно вызывают четыре упоминаемых ниже сборника*** и ***, включающих «Переписку» Рашид ад-Дина.
Итак, известные мне сейчас рукописи «Переписки» Рашид ад-Дина при расположении первых восьми согласно хронологическому принципу таковы:
1) Первая рукопись из коллекции Э. Брауна, которая, как указывалось выше, по моему мнению, легла в основу публикации М. Шафи’. Она не имеет ни названия, ни даты, но, по определению Мухаммада Шафи’, относится к концу XIV или самому началу XV в.[75]. Рукопись состоит из 182 листов, написана четким почерком[76] и содержит 53 письма. Рукопись дефектна: отсутствует начало в предисловии и в первом письме. Э. Браун считал, что рукопись не имеет и конца. Однако М. Шафи’, исходя из аналогии с десятью другими письмами, не имеющими в конце традиционного ***, предполагает, что последнее, пятьдесят третье, письмо закончено полностью и дефекта в конце рукописи нет[77]. Сравнение с ленинградской рукописью, где данное письмо сохранилось целиком (отсутствует лишь заглавие), позволяет подтвердить вывод М. Шафи’. В конце письма № 53 в ленинградской рукописи также нет традиционной формулы «Мир вам!», но добавлено благопожелание, позволяющее думать, что письмо сохранилось полностью (подробнее см. ниже письмо № 53 и комментарий к нему).
Судьба данной рукописи, как уже указывалось, такова: в декабре 1908 г. она была приобретена в Тегеране А. Хоутум-Шиндлером, от него попала к Г. Ле Стренджу, а от последнего
