– Я помню. Это была сенсация. Он оставил все благотворительным организациям и своему секретарю.
– Изрядное разочарование для моей кузины Мэриан. После этого она вышла замуж за молодого де Фарандоля – автомобильного гонщика, который погиб перед самой войной. Он оставил ей не так уж много денег. Теперь она замужем за Фредди Торп-Эннингтоном, чья фабрика по производству маринованных продуктов только что потерпела крах. Ей никогда не везло, как вы видите. Теперь мы спустимся вниз по социальной лестнице. Следующий сын, Люк, он оставил большое потомство. Люк не был тем, что называется респектабельным человеком, он стал бродягой и умер в работном доме. Но одна из его дочерей вышла замуж за вокзального носильщика в Ледлингтоне, и у них был один сын. Я выбрал его. Его зовут Альберт Миллер, а проще Эл.
– Что заставило вас выбрать его?
Тон Джона Тейлора выдавал его заинтересованность. Он был готов профессионально подтвердить всем пришедшим, что Джекоб Тавернер не был официально признан сумасшедшим. Человек, которому удалось собрать около миллиона фунтов, может позволить себе быть эксцентричным. Как частному лицу, Джону было интересно увидеть, к чему приведет эта эксцентричность и насколько далеко она заведет.
Джон вынул булавку из лацкана своего шокирующе старого пиджака и сделал ею в воздухе несколько колющих движений.
– Написал имена на листке бумаги, закрыл глаза и тыкал в имена иголкой. Не хотел, чтобы было более одного-двух человек от каждой линии. Иголка сразу же попала на Эла, проткнув букву М в фамилии Миллер, поэтому я и выбрал его. Это хорошая булавка. Знаете, она у меня уже сорок пять лет. И всегда, когда меня одолевают сомнения, я закрываю глаза и колю ею – и она ни разу меня не подвела. Однажды я ее потерял и думал, что сойду с ума. Обронил ее в собственном кабинете, и мне сказали, что не могут ее найти. Она выскользнула из моей руки, когда я пытался заткнуть ее назад в лацкан пиджака. Я собрал всех и объявил: «Мужчина, женщина или мальчик, нашедший или нашедшая булавку, получит десять фунтов, но если она не будет найдена, то все будут уволены». И через два часа смышленый парнишка пришел и сказал, что нашел ее. Я взглянул на принесенную им булавку и сказал: «В моей конторе нет места для дураков. Убирайся отсюда и держись подальше от конторы».
– Почему он был дураком и как вы узнали, что это не ваша булавка?
Джекоб щелкнул пальцами:
– А как вы отличаете своих детей от чужих? Если вы имели что-то в своем распоряжении в течение сорока с лишним лет, то вас никто не обманет. А он оказался дураком, потому что принес мне совершенно новую булавку из упаковки. Решил, что очень умный, и добился только того, что его уволили.
– Но вы все же получили ее назад? Джекоб осторожно приколол булавку к лацкану пиджака:
– Я заплатил за нее женщине-вымогательнице пятьсот фунтов. Я бы заплатил и вдвое больше. Она думала, что обошла меня, но я отыгрался. Никто никогда не мог меня обманывать безнаказанно. Это слишком долгая история, чтобы ее сейчас рассказывать. Итак, мы разобрались с потомками Мэтью, Марка, Мэри и Люка, а теперь обратимся к близнецам Джоанне и Джону. Начнем с Джоанны. Ее судьба довольно интересна. Она вышла замуж за человека по фамилии Хиггинс, а ее дочь вышла замуж за человека по фамилии Кастелл – Фогерти Кастелла, отец которого был португальцем, а мать ирландкой. А я выбрал одного из внуков по линии Хиггинсов – Джона Хиггинса, плотника по профессии, в свободное время читающего проповеди прихожанам. Я выбрал его, а также Кастеллов. Я сказал, что не собираюсь иметь дело с кем-нибудь из моего поколения, но они являются исключением, подтверждающим правило. Я выбрал их, потому что они будут все время под рукой. А теперь номер семь – Джон. Я выбрал его внука Джереми Тавернера, служащего в регулярных войсках, – капитана Джереми Тавернера. Затем номер восемь, Эктс, – старый Джереми взял имена всех детей из Библии. Я выбрал его внучку по имени Джейн Херон.
Она работает в магазине – примеряет платья и демонстрирует их, а толстые дамы и тощие старые девы думают, что будут в этих платьях выглядеть так же, как она. По крайней мере дважды за сегодняшний день вы назвали меня сумасшедшим, Джон Тейлор, но я не так безумен, как эти женщины, которые ходят на демонстрацию мод и покупают одежду, демонстрируемую девушкой, имеющей фигуру, какой у них никогда не было и не будет. Ну вот и все претенденты, а я ухожу в соседнюю комнату. Вот вам генеалогическое древо, чтобы все было понятнее. Кстати, Кастеллы не придут. У меня будет личная встреча с ними, и они ждут в гостинице. А остальные вот-вот подойдут. Интересно, кто из них явится первым? Возможно тот, кто беднее всех, хотя люди такого сорта часто бывают гордыми. Бедность, жадность или, возможно, обычная пунктуальность – любая из трех причин может привести их сюда минута в минуту. Ну а теперь займитесь расстановкой стульев, чтобы я мог видеть и слышать сидящих на них, а вы спросите у них и скажете им все, о чем я попросил вас рассказать им. И к черту самого последнего!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Молодой клерк открыл дверь и объявил:
– Мисс Тавернер…
Милдред Тавернер, заглянув в дверь, оглядела комнату и стоящие в ней стулья, затем вошла с видом одного из первых христиан, вступающих в мир. Вряд ли вид Джона Тейлора мог вызвать нервный трепет даже у самой застенчивой жертвы, но мисс Тавернер сразу поспешно начала что-то объяснять и извиняться. Поэтому было весьма сомнительно, что она успела заметить его круглое лицо, лысую голову или любые другие особенности его внешности, которые могли иметь успокаивающее воздействие.
– О, господи… я не собиралась приходить первой. Вы хотите сказать, что до сих пор никто еще не пришел? Я даже не думала… я хочу сказать, что ожидала увидеть своего брата, – он позвонил мне и сказал, чтобы я была здесь ровно в половине. Ничто не раздражает его так, как ожидание, и я всегда спешу, хотя это бывает нелегко. Если, конечно, мои часы не убегают вперед – это иногда случается, когда стоит теплая погода, но не в такой день, как сегодня. Кроме того, я знаю, что опоздала на пять минут, потому что у меня порвался шнурок ботинка как раз тогда, когда я уже собралась выходить из дома, поэтому я никак не думала, что буду первой.
Она вложила свою вялую руку в руку Джона Тейлора, и он заметил, что на ней надеты весьма странные перчатки – одна черная, а другая темно-синяя. На кончике указательного пальца черной перчатки была дырка.
Садясь на один из девяти стульев, она уронила сумку, из которой тут же вывалились связка ключей, карманная расческа, маникюрные ножницы, бутылочка с таблетками аспирина, три карандаша, пара смятых счетов и сомнительного вида носовой платок. Она суетливо запихнула все обратно, даже не пытаясь разложить все поаккуратнее, в результате чего сумка раздулась и никак не хотела закрываться.
Джон Тейлор с интересом наблюдал за представлением. Он надеялся, что Джекобу все хорошо видно. Сам бы он ни за что не выбрал Милдред Тавернер, но он не знал, что задумал Джекоб и для чего собрал именно этих родственников. На вид мисс Тавернер было около сорока пяти лет. Она была длинная и жилистая, слегка горбилась. Ее светлые рыжеватые волосы напоминали ему волосы Джекоба: такие же ломкие на вид и торчали в разные стороны из-под совершенно не шедшей ей шляпки. Она старалась не поднимать на него свои довольно бесцветные глаза. Лицо было удлиненным и бледным, а брови совершенно незаметны. Она была одета в темно-синий жакет и юбку, общий вид которых давал повод подумать, что раньше их носил кто-то другой: юбка чуть провисала сзади, а жакет слегка задирался спереди. Шея ее была замотана в клочковатый шерстяной шарф в розовую и голубую клетку.
