холод. К несчастью, найти позитивные моменты в отмороженных ногах мне удается крайне редко. Как и в пальцах, которые, кажется, свело от тяжести пакета.
И всему виной магазинчик «Best», его ночной продавец и, конечно же, его аппетитная задница!
Всегда надо придерживаться первоначального плана, и если бы я купила тогда на черном рынке килограмм тротила, меня бы уже оправдали, и мне бы не пришлось тащить все пять остановок тяжелые пакеты.
Собственно, началось все с моего несчастного настроения вчера вечером. Всем известно, что у любой девушки бывает день или два в месяц, когда она ощущает себя исключительно несчастной, так вот — вчера такой день был у меня. Хотя ничто не предвещало, как говорится.
Зайдя, как обычно в магазинчик, уже не утруждая себя флиртом, у меня ведь не вырастет от этого грудь пятого размера, бросив под ноги два ноутбука, потому что у меня две дополнительные работы, и именно вчера мне нужны были два ноутбука, я в задумчивости смотрела на котлеты быстрого приготовления. Все же есть в них что-то подозрительное… и на вид, и на запах, но готовить в этот вечер мне не хотелось совсем, чего не скажешь о желудке, который хотел есть и был согласен на котлеты.
— Чем я могу вам помочь? — спросил продавец, как всегда вежливо и немного отстраненно.
— Вот… а какими котлетами я не отравлюсь? — спросила я. — Не то, чтобы я думала, что они все ядовитые или что-то в этом роде, я вовсе не считаю, что ты подсыпаешь в них крысиный яд, но все же это очень странный продукт, — продолжила я.
— Возьмите эти, — сказал продавец, видимо он был твердо уверен, что в них нет яда, — во всяком случае, я не отравился, — добавил с улыбкой.
Клянусь, его улыбка могла растопить ледники ледовитого океана. Настолько открытой она была, проецировалась прямо на серые глаза и отражалась в их уголках. Мне тут же захотелось съесть эту улыбку даже больше, чем котлеты.
Продавец развернулся ко мне спиной, сделал два шага, и я увидела, что обожаемая мной задница сегодня упакована в низко сидящие джинсы, которые держались на широком кожаном ремне, серая футболка же задралась, а из-под края ремня выглядывала резинка трусов. Обычное дело, раньше мама мне говорила, считалось верхом неприличия, если у человека видно нижнее белье, сейчас же это обыденность. Дело в том, какого цвета была эта резинка. Трех цветов, на самом деле. Голубой. Желтый. Цикламеновый.
Одного ярко голубого цвета уже достаточно, чтобы вызвать интерес и вопросы, но цикламеновый? «Может, это скрытая униформа ночных продавцов», — подумала я, продолжая пялится на резинку.
— Куда это ты смотришь? — спросил мистер аппетитная задница.
Что можно ответить на этот вопрос? Попытаться увести разговор в сторону, полагаю, самое правильное.
— Твои трусы, они целиком такого цвета? — как смогла, дипломатично ушла я от ответа.
— Аааа, — протянул продавец, при этом облизнул нижнюю губу, — дальше они просто серые, — и дернул вверх край резинки так, чтобы мне стало видно — они действительно просто серые.
Тут же в голове мелькнула мысль, что если попросить показать, что под трусами, он так же быстро согласится? И, чтобы не пялиться совсем уж откровенно, я все же воспитанная женщина, мой взгляд опустился ниже и тут я увидела это. Мое озарение. Мое откровение. Мой апокалипсис — на тот день. Ботинки горчичного цвета из верблюжьей кожи. Мягкие, удобные и стильные. С удобной колодкой, на гибкой подошве из последней коллекции!
В том, что на мужчине была такая обувь, не было ничего особенного. В том, что эта обувь была на ночном продавце — было что-то странное. Нет ничего странного, когда женщина тратит половину своей зарплаты на обувь, я так и делаю, во всяком случае, но чтобы это делал мужчина… Этот мужчина должен быть геем! По всему выходит, что вовсе не отсутствие у меня груди пятого размера оставляло ночного продавца равнодушным к моим прелестям, выставленным на показ, а отсутствие кой-чего другого, и я очень сомневалась, что мой новый жужжащий друг мог бы послужить небольшой компенсацией в таком щепетильном вопросе. Собственно, наличие аппетитной задницы этот вновь открывшийся факт очень даже объяснял.
Итак, купив котлеты, водрузив на место два ноутбука и сумку, я отправилась домой, где меня и нагнало мое несчастное настроение. Сам факт того, что единственный мужчина, с которым мне удавалось пофлиртовать в течение многих месяцев, оказался геем был неутешительным, но мысль о том, как я откровенно пыталась подцепить этого парня, делала ситуацию и вовсе унизительной.
Я сделала все важные дела, такие как: полировка ногтей, поедание котлет, уборка всех восемнадцати метров жилого пространства. Я даже убрала обувь из прихожей, водрузив её в коробках прямо поверх коробок из икеи, зная, что завтра буду разбирать эту сложную конструкцию, чтобы достать нужные мне вещи, но несчастное настроение никак не уходило. Никак! Более того, я становилась все несчастней. Я даже предприняла попытку медитации, это когда садишься в позу лотоса и закрыв глаза произносишь «ООООООмммммм», чувствуя себя при этом дурой. Только я чувствовала себя несчастной дурой! У любой девушки бывают такие дни.
Этот — был моим.
Тогда, схватив куртку, нацепив сапоги, прямо в домашних серых штанах с начесом я отправилась в магазин.
— Привет, — сказал продавец, — что-то забыли?
— Да, мне нужно вон то вино…
— Эм, я не могу продать, — расстроено сказал продавец.
— Да брось, — ответила я, — ты знаешь, что мне больше восемнадцати…
— Не в этом дело, — продавец показал глазами на бумажку, на которую я никогда не обращала внимания.
«По указу от такого-то, после такого-то часа алкогольную продукцию не продавать».
Даже какой-то дурацкий указ был против меня! Я живу в восемнадцатиметровой квартире с видом на котлованы, хожу десять остановок в день, у меня три работы, и порой я сплю не больше трех часов в день, у меня не было секса очень давно, парень, который мне нравился, оказался не просто любителям больших сисек, он оказался геем, и я даже не могу выпить этот экстракт в тетра-паке, который отчего-то именуется вином, когда как от него реально сводит зубы, настолько мерзок этот вкус.
Я просто стояла и плакала, пока не развернулась, чтобы пойти домой и может быть даже прыгнуть из окна, потому что жизнь несправедлива, особенно в такие дни.
—
