небе жуть…
И только я средь них чужой
Самой себе кажусь.
27 октября 1985 г.
5. «Казаться ветреной и вздорной…»
Казаться ветреной и вздорной,
Надменной, дерзкой, озорной,
И вдруг с улыбкою покорной
Склониться гордой головой.
Взглянуть застенчиво и нежно,
Смиренно молвить «не права»
И рассмеяться безмятежно
В ответ на грозные слова.
Составить вздох из многоточий,
Ожечь, как вьюгою зима…
И постараться — между прочим —
От счастья не сойти с ума!..
29 декабря 1980 г.
6. «Хмель, виясь, цветёт и дышит…»
Хмель, виясь, цветёт и дышит
В ночь дурманом золотым! —
Эта ночь одна услышит
То, о чём мы промолчим.
Эта ночь звездами сыпит
В гущу ветреных ракит!..
День тоской до капли выпит,
Ночь — мечта опустошит.
Звуки жемчугом нанижет,
Отуманит дерзкий взгляд…
А луна всё ниже, ниже, —
Всё слухмёней спелый сад.
Всё темней…
Да что за дело! —
Жарче пламени душа! —
Легковерная! — посмела
Вышней Радостью дышать!..
Ночь сомлеет, даль зардится,
День подступится к крыльцу —
И слеза звездой промчится
По рассветному лицу…
13 августа 1984 г.
7. «Хочу забыть, что ты живешь на свете…»
Хочу забыть, что ты живёшь на свете —
Счастливый сон душе своей простить.
Но вот беда: в саду проснулся ветер —
Он о тебе чуть слышно шелестит…
Сияет ночь в неверном лунном свете!..
Как плачу я! — как сбивчиво молю:
Забудь хоть ты, что я живу на свете,
Не говори, не обещай — «Люблю!..»
19 июня 1979 г.
8. «Ещё и лист упасть не смеет…»
Ещё и лист упасть не смеет —
А снег уж кружится…
Летит! —
В окно, в садовые аллеи,
На блеск берёз, на шум ракит…
И в кронах будто вечереет —
Уныло, грустно, без зари…
И глохнет сад зелено-снежный.
…Мечта души не озарит,
А лишь измучает надеждой
Или гордынею смирит, —
И жизнь то сном, то мукой станет.
…Но что за вьюги в сентябре,
Когда листва ещё блистает?! —
Весь снег растает, как во сне…
И боль моя — как сон — растает.
29 октября 1985 г.
9. «И будет день — без горечи, без дрожи…»
И будет день —
Без горечи, без дрожи
Я вспомню всё, чем нынче я жива:
Июльский дождь, на свадебный похожий,
Твоя рука!..
… Прощальные слова …
Сегодня лист кружится торопливый,
Сегодня тучи гонят на закат, —
Как тяжело сегодня быть счастливой! —
А несчастливой — тягостней стократ.
Сейчас и сердце бьётся через силу —
Такая стынь осенняя в крови! —
И даже мысль сейчас невыносима,
Что будет лучше без твоей любви, —
Что будет день — печалей не умножит
Былая грусть, слезой не обожжёт
Былая боль…
До горечи, до дрожи —
Мне жаль сейчас, что этот день придёт.
26 декабря 1981 г.
«Кто, жизнь любя, не торопил мгновенье…»
Кто, жизнь любя, не торопил мгновенье?
Не гнал его сквозь годы в забытьё? —
Кто не молил, в восторге, в упоенье:
«Остановись! Помедли! — Ты моё!»?
Кто не взывал в бессильном исступленье,
Стократ прокляв своё житьё-бытьё:
«Хоть отблеском, хоть эхом иль виденьем,
Но воротись в пустынное жильё…»?
Когда бы сердце Временем владело
И взор его был так же скор, как звук, —
То и тогда б оно не доглядело
Мгновенья, ускользнувшего из рук, —
Но так и не достигшего предела
Рождённых счастьем беспредельных мук.
27 ноября 1984 г.
«Потеряла надежду — забыть…»
Потеряла надежду — забыть
То, что счастьем приснилось когда-то, —
Одиночеству трудно любить
Лучезарные крылья заката.
Одиночеству трудно внимать
Соловью в расцветающей роще, —
О безоблачном счастье мечтать
Под слепыми метелями проще.
…Но сияют в дали голубой
Облаков златорунные гривы
И, склонившись над вольной водой,
На себя не насмотрятся ивы.
Ах, как блещет крутая волна! —
Как грохочет, сломившись о берег! —
Но такая в душе тишина,
Что и громам не можется верить.
А вдали — на другом берегу —
На широком весеннем просторе
Искромётные ветры бегут! —
И луга закипают, как море!..
И зарёй подмалиненный лес —
Всполохнувшись порывом зелёным —
Подымает до самых небес
Крутокудрые юные кроны!..
Затеряться бы в этом лесу! —
Раствориться бы в свежести росной! —
И зачем я сквозь годы несу
Беспощадную память о прошлом?!..
Чем доверчивей — тем тяжелей
С беззащитностью счастья мириться, —
Не о том ли грустит соловей —
Беззаветно счастливая птица?..
30 декабря 1985 г.
«Всю ночь неистово и нервно…»
Всю ночь неистово и нервно
Метался ливень за окном, —
И так он плакал откровенно,
Так неутешно плакал он!
Клубясь над вспененной сиренью
Всю ночь куражились ветра, —
И ты белела млечной тенью
В проёме тёмного окна.
О, как ты
