удачи, благосклонной к вам,
Весёлым нравом, юмором и смехом.
Доверьтесь её ласкам и словам,
И, где-то там, вам прозвучит далёким эхом
Шерше-ля-фам… шерше… ля-фам… ля… фам…
Mundus omnia complexu suo coercet[24]
Наш мир глобальным стал до неприятья,
Любой из нас повсюду достижим.
Мир держит всё и вся в своих объятьях,
Реально глобализмом одержим.
Мы пленники смартфонов, интернета,
Рабы e-mail‘ов, twitter‘ов, post‘ов.
Для нас уже доступна вся планета
До самых что ни есть глухих углов.
И мы, забросив прочие занятья,
Тасуем гигабайты новостей,
В то время как незримые объятья
Сжимаются всё крепче и тесней —
Печать неизречённого проклятья
Прогресса технологий и идей!
Naturae convenienter vive[25]
Живи в согласии с природой,
Не нарушай её покой
Минутным прихотям в угоду,
Нрав обуздав суетный свой.
Отдайся мерному теченью
Природы мудрой вечных рек.
Предай, хоть временно, забвенью
Сомнений беспокойный бег.
И ты познаешь совершенство
Великих помыслов Творца,
Постигнешь суть его главенства
Во всём, без края и конца.
И, несмотря на все невзгоды,
Поймешь, что ты дитя природы!
Magni nominis umbra[26]
Великие нам не дают покоя,
Любой изъян в них развлекает нас —
Дурной характер, жёны, секс, запои,
Или пристрастие к игре подчас.
В угоду нашему больному интересу
И эпатажной конъюнктуре вслед,
Сонмы ученых, интернет и пресса
Развенчивают мифы прошлых лет.
Мы корифеев приравняли к пошлым
Факирам современности на час,
Глумимся над своим великим прошлым,
Шутя, его затаптываем в грязь,
Не понимая одного, что в череде времён,
Всего лишь тени мы великих тех имён!
Deus nil frustra facit[27]
Бог ничего не делает напрасно,
Ничто не отдает на произвол
Судьбы, с которой борется всечасно,
Как с претендентом на святой престол.
Сторонник плана и далёкой перспективы
(ему виднее, несомненно, в Небесах)
Не терпит он людской инициативы
В своих неведомых для квиритов делах.
А в наказание за дерзкую строптивость
Самонадеянных и ветреных людей
Карает строго их, верша тем справедливость,
Ведь сверху ему всё-таки видней.
Пожалуй, и ежу должно быть ясно,
Бог ничего не делает напрасно!
Non omnia possumus omnes[28]
Жизнь это игра, как ни старайся
Не знаешь, что фортуна принесёт.
И если проиграл, не огорчайся,
В конце концов, не все мы можем всё.
В удачу могут верить лишь пижоны,
Но, может быть, с любовью повезёт.
И если не нашёл, кого взять в жёны,
Не упрекай себя, не все мы можем всё.
Работой увлекись, карьеру сделай,
В расчёте на фортуны колесо
Иди вперёд напористо и смело,
И если вверх тебя не вознесло,
Везде, наверно, есть свои пределы,
Но, чёрт возьми, не все ж мы можем всё!
Actus Dei[29]
Когда бушует шторм в открытом море,
Ненастье рвёт крепленье брамселей
И завыванью ветра в небе вторят
Зигзаги молний – это «актус дей».
Перед Деяньем божьим мы бессильны.
Так или иначе, всему грядёт предел,
И жизни нашей трепетный светильник
Угаснет, если так Господь хотел.
Но, несомненно, вслед одних ухода
Придут другие, так что род людей
Не ссякнет втуне, разве что природа
Оставит сирых милостью своей,
И тот, последний, в купол небосвода
Воздевши руки, скажет – «актус дей».
Animus superiora capessat necesse est[30]
Дух неизбежно рвётся в высоту
Из мира серости в юдоль талантов,
Где образов и мыслей чистоту
Не нарушает ропот дилетантов.
Лишь там достичь он может идеала,
К которому стремится вопреки
Реальностям земного ареала
И власти указующей руки.
И будь блажен, кто в век наш инфернальный,
Забросив повседневный свой офис,
Оставив театр бытия банальный
Среди дряхлеющих от времени кулис,
Способен, созерцая мир астральный,
Душой и мыслью устремляться ввысь!
Nomina sunt mutabilia, res autem immobiles[31]
Вильям Шекспир сказал – весь мир театр.
Однако драматург тогда не знал,
Что время, непреклонный реформатор,
Мир превратит в дешёвый сериал.
Меняя декорации в угоду
Дорвавшихся до власти ловкачей,
Массовок режиссёры взяли моду
На новые названия вещей,
После названий городов и весей,
Сменили вывески и улиц имена,
И, одержимые державной спесью,
Подправили под царский номинал,
Суть дела этим затемнить грозя…
Но всё же вещи изменить нельзя!
Longissimus dies cito conditur[32]
Бывает, долгий день проходит,
Как бесконечный товарняк
Чредой мелькающих вагонов
На стыках, буксами гремя.
Но вот уже в далёкой дымке
Он растворился без следа,
И этот день, безмерно длинный,
Исчезнет так же навсегда.
Дни нашей жизни в адском стриме,
Если взглянуть издалека,
Несутся, пролетая мимо,
