об этом пишет в романе.
- Мне первый король – Филипп, - понравился. После него какая-то катавасия началась.
- Эт точно. Он был не только красивым, но и железным. Ты тоже любитель качественной литературы?
- Я её обожаю. Но чем больше я её читаю, тем меньше её остаётся, - улыбнулся Рафик.
- Да, ты прав. Хотя новые авторы и стараются… Не знаю, как у тебя, но я, если прочитаю что-нибудь качественное и сильное, а потом натолкнусь на что-нибудь немного хуже, то уже не могу дочитать такую книгу. Хотя и признаю, что она, в целом, хорошая и, встреть я её раньше, перед прочтением той, лучшей, я непременно насладился бы ей до конца.
- Наверно, у меня тоже так. Может поэтому я не могу дочитать некоторые книги, которые признаны миром интересными и являются бестселлерами?
- Может. Наверно, в этом благородном деле, также, как и в одном, всем известном, весьма неблагородном, нельзя понижать градус, - улыбнулся Руслан и окинул взглядом салон автобуса. - Чтобы ты хотел изменить в мире? – спросил он, когда его глаза снова встретились с глазами Рафика.
Тема была изменена резко – так, будто, рассматривая электронную карту города, вы резко отдаляетесь и попадаете на карту мира. Но старший не растерялся. Этот вопрос давно висел у него в сознании, немалое количество времени было потрачено в раздумьях над ним.
- Мне очень неприятны войны, насилие, вся эта вражда между людьми, - сказал он. - Для чего всё это? Какой пользе служит? Не пойму… Может я не дорос своим мозгом. Но пусть так, пусть я никогда не дорасту. Я не хочу понимать и тем более одобрять это. Посмотришь на эти кадры, снятые в разных концах Земли, как одни представители нашей расы кромсают других, да ещё и веселятся при этом… Что-то неправильно, что-то пошло не так.
- Да, войны - мерзкое явление. Я понимаю, что некоторым странам быстрее и легче развить военный потенциал и силой получить то, что им нужно, чем развивать научную, экономическую мощь и улучшать человеческие ресурсы, но пора, пора бы уже оставить эти гадости в прошлом и узнавать о них только из одного источника – исторических документов. Ну или из тех художественных произведений, которые по ним написаны. Они легче читаются.
- Да, согласен. Мне повезло - я никогда не соприкасался с войной. Но того, что я вижу по телевизору и в интернете - как дети лишаются родителей, родители детей, как отец приходит домой изувеченный: без рук, без глаза, когда он, вследствие этого, из кормильца превращается в инвалида, требующего постоянного ухода, лежит на кровати и плачет… Этого достаточно для меня, чтобы всем сердцем отвергать и не принимать войну.
- Как думаешь, что можно сделать, чтобы покончить с этим безобразием?
- Нужно искоренить злость и ненависть в каждом человеке. Я вижу, как люди устраивают мини-войны из-за парковки, очереди, других мелочей. Убить готовы друг друга. Такое поведение должно стать неестественным, невозможным. Надо прийти к этому - к такой культуре личностей и общества.
Руслан с явным одобрением смотрел на своего нового друга.
- Ты прав, - кивнул он. - Мне нравится, как ты рассуждаешь. Ты мне нравишься.
Рафик чувствовал, что мальчугану есть что добавить, но тот перевёл тему в другую сферу, и некоторое время они разговаривали про космос и про то, что время идёт по-разному для разных величин и скоростей.
Лицо коллеги – Айдара, - всплыло в сознании Рафика и породило следующий вопрос:
- А как ты относишься к благотворительности? Раздаче денег бедным и другим подобным делам?
Руслан усмехнулся:
- Я называю это лечением симптомов. Я не подаю милостыню, потому что ничего не зарабатываю сейчас. Я ещё школьник и не могу быть милым и великодушным за счёт своих родителей. Если бы я зарабатывал, я бы давал тем, кто реально нуждается и не в состоянии себя обеспечить. Раз уж они есть - такие люди, - то наша задача, как человечества, позаботиться о них. Но как я уже и сказал – это лечение симптомов. Целью должна быть не благотворительность - она только между делом, - целью должно быть лечение болезни, ведущей к необходимости благотворительности. А потом и вовсе - не лечение, а только профилактика. Конечно, для снижения криминального использования попрошаек, лучше запретить давать на улицах и те же деньги перечислять в специальный фонд, откуда будет идти справедливая помощь всем нуждающимся. Но, во-первых, людям трудно запретить подавать и сложно уследить за этим - они должны сами прийти к этому, а, во-вторых, велик соблазн использовать деньги фонда не по назначению. Как там говорил Волк Ларсен: «не соблазняй ближнего, не обрекай его душу на вечные муки», - он улыбнулся. - Я на следующей выйду. Кое-куда зайти надо. Подходи как-нибудь к школе – прогуляемся, поболтаем.
- Хорошо, в субботу учишься?
Рафик смутно помнил, что в его школьные годы суббота была учебным днём. Не таким нагруженным, как пять предшествующих, но всё же учебным.
- Да, учусь. Подходи, уроки к пяти заканчиваются! Давай, до встречи!
- Обязательно подойду! Давай, Руслан!
Мальчик стал пробираться к выходу.
Рафик был счастлив. Его мозг с удовольствием переваривал произошедшую беседу.
«От него веет глубиной и силой, - думал он про Руслана. - Пусть я и не вижу сейчас способа как-то помочь, поспособствовать ускорению его развития, но я буду рядом с ним, буду его другом и, может быть, дождусь от судьбы шанса проявить себя, шанса быть полезным ему»
Глава 3
Жгучее желание поскорее увидеться с Русланом притащило Рафика в двадцать вторую школу к четырём часам субботнего дня. Ностальгия по своей любимой гимназии и картины школьных лет с лицами одноклассников и учителей скрасили его ожидание.
Без десяти пять прозвенел школьный звонок, тишина поколебалась, «пустила быстро разрастающуюся трещину» и гул сотен голосов и радостных восклицаний «разбил её вдребезги».
«Один звонок убивает тишину, другой шум» - подумал парень, вспомнив недавний звонок на урок. Тогда гул поколебался и стал исчезать за застёгивающимися молниями (застёжками-молниями) окутывающей его тишины.
Учащиеся второй смены – кто кучками, кто парами, а кто и по одному, - стали «стекать» с большого крыльца главного входа.
У Рафика было хорошее зрение, и вскоре он распознал среди «стекающих» Руслана.
