Решили издёвками выплеснуть досаду от дурацкого дежурства.
– О, какие шикарные! – вскрикнул тот, что постарше, достав из телеги сапоги. – Любовнику везёшь?
– Да чтоб тебя понос пробрал, – ворчала в ответ женщина.
– Ха-ха-ха!
Старуха не злилась и понимала стражников. Она сама хотела поучаствовать ставочкой в любимых игрищах, но пропила все деньги ещё вчерашним вечером. Хорошо, что товары закупила заранее. Теперь нужно вытерпеть издёвки и отвезти заказы в родной посад.
За телегой старухи стояла колымага водовоза. Слабоумный юноша курсировал по знакомому маршруту. Тацит знал, что после старухи будут обязательные насмешки над водовозом, мычанием и растерянной улыбкой всегда веселившего стражников. Дело дрянь.
Тацит посмотрел на солнце и убедился, что оно почти зашло. Пользуясь оставшимися мгновениями, мужчина ещё раз настроился на человека воеводы. Быки выбежали из города, унеся десяток жизней. Приказ о закрытии выхода для белых был отдан. Теперь человек воеводы приближался к боковым воротам. Через три улицы он повернёт и увидит стражников, повозки и Тацита. Вот человек остановил лошадь. Тацит собрался подслушать диалог, но не успел. Солнце коснулось горизонта, день закончился. Родовая сила больше не действовала. Слух, зрение и обоняние Тацита Волиуса Штамма вернулось к обычному состоянию.
– Хомуты-то тебе зачем? Такую клячу, как ты уже не запряжешь.
– Головёшку тебе в ухо, злыдень.
Стражники продолжали веселиться, дурачок улыбался. Пора действовать. Тацит обогнул водовоза и направился в сторону выхода. Часть людей охрана не останавливала и пропускала кивком. Тацит уже жалел, что не пошёл раньше. Досмотр не занял бы много времени, мужчина был налегке. Но мысли о деле отвлекли Тацита, теперь придётся надеяться на безразличие стражников или скорость собственного бега.
Не спеша пройдя телегу старухи, Тацит подумал, что дело сделано, но услышал голос:
– Эй, уважаемый! Остановитесь.
Старший воин с красными ногтями и сам не объяснил бы причину остановки знатного человека. Возможно, отсутствие лошади или кареты, возможно, сам факт нахождения у ворот в момент чествования храбрецов, а скорее, по интуиции, основанной на опыте, воин решил окликнуть Тацита. Волиус Штамм подумал о бегстве, зная, что в драке с двумя подготовленными бойцами он проиграет, как вдруг обнаружил помощь. На городской стене крупными буквами кто-то написал: «Красный стражник с большим пузом боится заболеть. Кашляйте!»
Неделю назад подсказки ещё не было. Значит, грамотный человек заметил особенность охранника и решил помочь избранным. Умение читать и писать было привилегией для жителей Сычигорья. Разрешение на обучение грамотности выдавалось не всем, а самоучки жёстко наказывались. Поэтому мазня на стене не привлекла внимания ни охранников, ни их руководителей. Даже местный воевода не умел читать.
Тацит закашлял что есть мочи и обернулся.
– Что, прост… – опять кашель. – Что, простите?
Стражник с красными ногтями моментально отпрыгнул в сторону, чем вызвал приступ хохота у напарника. Ни один житель Сычигорья не мог умереть от болезни до наступления шестидесяти четырёх лет. Только через убийство, ворожбу или несчастный случай. А после достижения заветного возраста местный люд мог заразиться и умереть. Случалось это не часто, но страхи иррациональны. Стражнику с пузом на прошлой неделе пошёл шестьдесят пятый год. В отличие от старухи и большинства сверстников, храбрый воин, закалённый в битвах, до ужаса боялся подцепить простуду. Это вызывало хохот сослуживцев и помогло Тациту.
– Вон! Вон отсюда! – заорал стражник и отбежал в сторону.
Напарник продолжал смеяться, дурачок-водовоз улыбался, старуха отомщённо наслаждалась. Тацит не стал противиться шансу и спокойно вышел из города. В лесном схроне оседлал коня, оставленного накануне, и отправился в путь. Тацит не нашёл в городе то, что искал. Оставалось ждать информации от связного и вызова на дело.
– Опять ты со своими глупостями. Вы что, сговорились? Я же занят важными делами!
В просторном зале стоял голый мужчина. Толстое тело с жировыми складками и зелёные глаза, как принадлежность к зелёному роду. На массивной шее ожерелье, шириной в два пальца. Завороженная верёвка серого цвета, сделанная из королевских нитей, переплеталась с хвоинками, скреплёнными особой варкой. Нити мерцали, хвоя, отражая свет, переливалась. Ожерелье торжественно вручалось каждому барону, как знак милости короля и его согласия с выбором старейшин. Бароны носили ожерелья не снимая, демонстрируя статус. Серый мерцающий цвет от верёвки олицетворял делегированную власть короля, а хвоя была одним из четырёх магических элементов Сычигорья.
Барон Зелёной долины Бадьяр Широкий собирался в наступивший королевский день принять, как он выражался, «водицу и девицу», но внезапный порыв во время завтрака заставил барона скорректировать планы. Он позвал казнахрона Мортуса и заявил, что не собирается придаваться сладострастию. На этих словах барон поднял палец вверх и, сделав многозначительную паузу, добавил: «...без пользы дела». Поэтому Бадьяр Широкий приказал привести к нему во время купания двух случайных жителей города, чтобы те поведали королевскому наместнику о своих горестях. Казнахрон Мортус попытался отговорить Бадьяра, сетуя на то, что не баронское это дело принимать челядь во время столь интимной процедуры, но раззадоренный порывом Бадьяр только наорал на всех и перенёс «принятие купальни, девицы и моих верных подданных» на час позже.
И вот голый барон стоял рядом с большим чаном воды в окружении слуг и местной знати. На купании присутствовала почти вся верхушка города. В первую очередь, властная четвёрка. Четыре представителя каждого рода, занимающие управленческие посты города. Упомянутый казнахрон Мортус белого рода. Воевода Гидон, по прозвищу Навылет. Зельевариус и народница.
Кроме них в зале толпились четыре десятка самых богатых и влиятельных лиц города. Приглашения получили не все. Барон часто капризничал и обижался. Под обидой подразумевалось двух-, трёхнедельное отстранение «от тела королевского наместника». Причины обид
