дом снаружи.
Все трое подошли к небольшой, заколоченной с одной стороны, двери.
Один из полицейских громко предупредил, что они готовятся для входа и они, не медля ни секунды, ударив плечом в свободную от досок дверь, оказались внутри.
Тут же в нос ударил резкий запах гнили и во рту появился вкус горечи.
Прикрывая друг друга не только оружием, но и светом фонарей, они видели, как за ними стараются следить снаружи, подсвечивая и помогая в забитом наглухо доме.
Полнейший хаос открылся их взору. Лицо и нос хотелось прикрыть рукой. От тошнотворного запаха выедало даже глаза.
Войдя в одну из комнат, они обнаружили тело уродливой, в нитки разорванном и насквозь пропитанным разлагающейся плотью сарафане, старухи.
— Я бы, наверно, лучше столкнулся с мистикой, — заметил один из копов и его тут же вырвало.
Офицер подошёл ближе и, водя по телу лучом света, комментировал увиденное:
— Гинеталии отрезаны. Тело наполовину разложилось. Надо здесь всё осмотреть, возможно её сын здесь.
Пока два напарника ушли на обследование дома, прикрывая друг друга, сам офицер начал пристально изучать внутреннее содержание комнаты.
Чего здесь только не было: старые, ржавые от времени ножи и косы, серпы, изъеденные ржой молотки и топоры, на которых явно виднелись остатки недавней заточки. Стены дома зияли насквозь, но сквозняк, шурующий меж дырах в досках, никак не мог справиться со смрадом, находящимся внутри.
Осмотрев всё вокруг, офицер решил вернуться к трупу, но каково было его удивление — тот отсутствовал. Виднелась только едва видимая глазу цепочка нечётких следов ведущая в другую комнату. Он присмотрелся и ударил себя в лоб фонарём, проклиная за невнимательность. Рядом виднелись такие же следы, но высохшие, а это значит, что труп пришёл сюда сам, своими ногами.
Следовало немедленно предупредить остальных.
Офицер показался во входном проёме дома и задал поджидающему его мужчине вопрос:
— Кто-нибудь выходил?
— Нет, сэр, — по-военному ответил мужчина. — Один из ваших в дальней комнате производит осмотр, но ничего не нашёл, — заметил он, — мы спрашивали через окно.
— А второй?
— Мелькал в окнах, — пожал плечами, — молчит.
Офицер тут же пропал в тёмном дверном проёме.
Ему не верилось, что трупы могут ходит, он вторил себе, что должно быть объяснение происходящему, что нельзя вот так, мёртвому уже не первый год, подняться из могилы.
В дальней комнате, где обследование проводил один из полицейских, зашёл офицер.
— Почему вы разделились?
— Бобби пошёл искать подвал, — с удивлением произнёс он. — В доме полно шумов, мы слушали в разных частях его шаги и скрипы, решили, что так будет продуктивнее.
— Но это небезопасно! — выпалил офицер. — Это нарушение приказа!
— Я знаю, но…
— Никаких но! — и тон его был категоричен.
Держа оружие наготове, оба они отправились обследовать оставшиеся комнаты, которые небольшими чуланами ютились справа и слева от длинного коридора.
— Не хочу тебя пугать, — шёпотом говорил офицер, — но старушки нет на месте.
— Дева Мария, — произнёс ошарашенный коп. Оцепенев от увиденного громко икнул, что и привело его в чувство. — У меня волосы подмышками зашевелились. Я обязательно расскажу это своим сорванцам, это настоящее приключение. Может хоть тогда они отвлекутся от точных наук.
Уже молча, они вошли в большую гостиную. Стоящий в центре сложенный диван чем-то напоминал виденного ранее мертвеца, такой же полуразложившийся, с зияющими дырами разных размеров, выцветший и пропитанный тоннами непонятной, смердящей юшки.
Луч света фонаря выхватывал такие же «разложившиеся» вещи некогда богато обставленной комнаты.
Сделав круг, напарники замерли от онемения. В дверном проходе стояла старуха держащая в руках ржавый топор.
— Если вы не опустите топор, — выдавил из себя офицер, — мы вынуждены будем открыть огонь.
Старуха не отреагировала, лишь подняла топор выше. Вторая рука её была спрятана за спиной.
— Мэм, ещё раз повторяем, — настойчиво и твердо произнес второй полицейский, — немедленно опустите топор.
Рука старухи разжалась и топор, грузно ударившись один раз об упругие, сухие доски дома, оказался на полу.
Вторая рука «трупа» медленно начала показываться из-за спины. Лицо её обезображивала страшная гримаса злорадства отрезанных губ. По шее текла кровь сливаясь с цветом разложившегося тела.
Как только офицер увидел блеск металла в руке старухи, тут же раздался громкий хлопок, ударивший по ушам, и старуха пропала из дверного проёма.
Копы подошли ближе, но тело старухи не увидели сразу, слишком темно, слишком много хлама в комнатах и разглядеть в этой разрухе нечто похожее на человека, было сложно.
Как только свет фонаря вырвал тело из темноты, стало понятно, что точным выстрелом она была поражена в лицо, от чего безобразная улыбка, так и не сошедшая с него, провалилась внутрь, полностью обнажив зубы и вывернув нос. Юшка крови на растеклась далеко, она быстро впиталась высохшими за многие года досками.
— Это пистолет Бобби, — произнёс напарник, и они мигом бросились на его поиски.
Сразу после выстрела, пробираясь через захламлённые комнаты, появились фермеры, ожидающие до этого снаружи. Словно натасканные псы они шныряли по дому, но не находили никаких признаков второго полицейского. Поиски оказались тщетны.
Через три часа после случившегося, наступило утро. Дом был исследован весь, в этом помогали и прибывшая подмога и местные фермеры, в числе которых был и тот самый, первый свидетель.
Никаких результатов.
Стоя рядом с машиной, держа в руках уже севший, но не выключенный, еле горящий фонарь, задавал свои вопросы офицер группе подмоги, прибывшей около часа назад.
— Не мог он убежать, он не трус, я за него ручаюсь, — говорил он.
— Но другого объяснения нет! — отвечал ему эксперт. — Он не мог просто испариться, он или ушёл и заблудился, либо на этот вопрос могут ответить только злые духи.
— И вы туда же? — иронично заявил коп. — Мы несколько часов назад убили человека, переодевающегося в кожу его разложившейся матери, никаких живых мертвецов не существует.
— И всё же, несмотря на ваши доводы и правоту…
— Мне нужно объяснение. Я знаю, что мистики не существует.
— Мы ничего не можем пока сказать. Простите, офицер.
Как только последняя полицейская машина отъехала от дома и рядом не осталось никого и ничего, кроме ограждающей бело-красной ленты, развевающейся на ветру, с тыльной стороны дома показался человек.
В дом полетела открытая канистра бензина и зажигалка, не успевшая погаснуть в полёте.
Спустя несколько дней ненавистной бумажной работы офицер приехал лично встретиться в патологоанатомом института, в котором вскрывали «ожившую старушку».
Город всё так же накрывал апельсиновый цвет и он прятался в приятной тени, а солнце по-прежнему играло в прятки за невысокими домами.
Все его домыслы подтвердились: этот больной психопат срезал
