Пустынный, мрачный, молчаливый город, канавы которого были переполнены и где изредка хлопала ставня. Мои шаги гулко раздавались среди неразличимых фасадов домов. Я был похож на насекомое, преодолевающее заваленную камнями равнину. Споткнулся о бортик тротуара, справа от себя нащупал стену. Оставалось лишь терпеливо двигаться дальше, пока держат ноги и не кончилась стена. В стене обнаруживались ниши, в глубине которых находились закрытые двери; рука касалась ставен, жалюзи, пальцы согревались, скользя по известке, время от времени натыкались на раскисшую афишу. Затем стена кончилась. Я с опаской шел дальше, стараясь придерживаться бортика тротуара. Миновал перекресток и, чтобы не налететь на что-нибудь, вытянул руки вперед. В ботинки набиралась вода. С крыш срывались тяжелые капли и разбивались о разбухшую от воды одежду, затем ледяная влага просачивалась до самого тела. Но я уже давно перешагнул грань того состояния, когда тревожишься за свое здоровье или жизнь. С каким-то недоверчивым изумлением я все глубже погружался в отчаяние. Пробило половину. Но которого часа? Несколько мгновений, и я превращусь в мишень для автоматчиков из патруля. А улице ни конца ни края… Мои воспаленные пальцы перестали ощущать стену. Сделав несколько осторожных шагов, я вступил на какую-то очень гладкую поверхность. Оказалось, это трамвайные рельсы. У меня слегка потеплело на душе. Мне показалось, что теперь я не так одинок и беспомощен. Эта стальная колея выведет меня к центру города. Я пошел по ней и вскоре очутился посреди какого-то огромного пространства, по которому свободно, не встречая на своем пути преград и не завихряясь, гулял со всей набранной на равнине силой ветер. Я прислушался: вокруг раздавался приглушенный рокот, похожий на шум моря в раковине. А запах? Это был запах проточной воды, текущей вдаль и ударяющейся о берега, терпкий запах рыбы и водорослей. Я стоял на мосту над Роной. Неужели повезет?
Я остановился, но эхо моих шагов продолжало звучать. Впрочем, нет, это шаги идущего впереди меня человека. Я весь сжался, боясь даже дышать. Хотя, в конце концов, повстречать прохожего — что тут необычного? Правда, этот прохожий меня пугал: слишком уж безбоязненно он шел. Стучали по мостовой кожаные подошвы. Боты? Или всего-навсего зимние ботинки? Шаги удалялись. Я старался поспеть за ними. До сих пор я имел дело с предметами. Отныне мне предстоит иметь дело с людьми. Возникла мысль о Бернаре. Я взывал к нему, как к святому-покровителю; поборов инстинктивный страх налететь на что-нибудь, я поспешил пройти мост. Звук шагов стал глуше. Потом вдруг совсем пропал; почему — мне стало ясно, только когда я сам, сойдя с моста, ступил на мягкую почву. Я попал на площадь. Не площадь ли Карно, о которой говорил Бернар? В таком случае нужно взять вправо, к Соне. Но как не заплутать в этой пустыне тьмы? Я сильно ударился обо что-то плечом и чуть не упал. Что это? Пальцы ощутили шероховатую поверхность коры. Видимо, площадь обсажена деревьями. Я продвигался очень медленно. Дотрагиваться до клейкой мшистой коры и отыскивать проход между деревьями было ужасно неприятно. Наверное, это насаждения, обнесенные металлическим заборчиком, как в общественном саду? Я был настолько вымотан, что не сомневался: стоит упасть, и я уже не поднимусь. Скамьи, стулья — все это тоже приходилось учитывать. Я заблудился в этом, как мне казалось, подлеске, зачарованном лесу; от бешенства у меня начались судороги в ногах. Раздался торжественный бой часов — десять, одиннадцать, двенадцать. Били одновременно несколько часов — их разноголосица с важностью уведомляла меня, что отсрочка подходит к концу. С этого момента я переставал быть запоздалым пешеходом и становился подозрительной личностью. Я упустил свой шанс. Ну нет, дудки! Слишком уж глупо! В пяти минутах ходьбы от дома Элен…
Я прислонился к стволу дерева, уткнулся в его влажную кору. Только без паники! Все взвесить! Я неподалеку от вокзала Перраш. Значит, нужно ориентироваться по нему, оставить его слева и идти по бульвару — как его?.. по названию какой-то битвы… Бульвар выведет к Соне. По слуху ориентироваться трудно. Нужно продолжать путь — и немедля. Я пошел наугад, почва под ногами стала тверже. Послышался нарастающий шум мотора, желтый свет фар высветил дорогу. Я успел оглядеться и вскоре уже шагал по широкому тротуару. На мой взгляд, даже слишком широкому. Это был один из богатых кварталов, со множеством кафе и отелей. Для меня небезопасный. К счастью, мне попадались ниши домов, куда я, как крыса, забивался. Да, я был крысой, украдкой перебегавшей с места на место. Так я избежал встречи с группой мужчин, наблюдая из укрытия за огоньками их сигарет, слушая, как клацают подошвы их ботинок по мостовой. Должно быть, я стер ноги в кровь разбухшей от воды обувью. Еще одно усилие. Я дотащился до просторной площади и на этот раз почувствовал, что погиб окончательно. Покружив по площади, я должен был выйти на центральную улицу, ведущую к Белькур. Вместо этого я спускался вниз. Ошибки быть не могло: дорога шла под гору. Я остановился, раздумывая. Что может представлять собой спуск в этой части города?.. Набережная! Следовательно, я на берегу Соны?.. Я вернулся назад и снова принялся на ощупь отыскивать дома на набережной. Но домов не было. Здесь-то я и подохну, в этой непонятно где заставшей меня ночи, может быть, всего в нескольких метрах от спасительного пристанища. Ну же, последний рывок… Я сделал еще несколько шагов — голова гудела, ноги подкашивались, — как вдруг заметил на земле белый круг от электрического фонарика, освещавший пару ног в гражданской обуви.
— Эй, — крикнул я, — где улица Буржела? Свет погас, голос нерешительно переспросил:
— Улица Буржела?
— Да.
— Справа вторая.
Зашелестел плащ, прохожий торопился прочь. Наверняка принял меня за бродягу. Но голос его меня обнадежил. Остается лишь держаться рукой за фасады и считать прогалы — улицы. Самое страшное позади. Я добрался до стены, которая должна была вывести меня к спасению; во мне затеплилось нечто похожее на радость: я вышел прямо к цели, хотя были все шансы заблудиться. Что может мне помешать теперь?.. Первая улица… Вторая… Здесь. Нет, не угловой дом, а второй от угла. Я уже шарил в каменной стене в поисках звонка, когда вспомнил, что звонка нет. Бернар объяснял мне, что в Лионе так заведено: у каждого жильца свой ключ. Консьержи не открывают. Окончательно изнемогший, я рухнул прямо у подъезда. Этот удар меня доконал. Лучше уж было дожидаться конца там, рядом с Бернаром. На рассвете первый же вышедший на улицу жилец прогонит меня как подозрительную личность. Куда деваться? Появиться в этом доме в лохмотьях, не скомпрометировав Элен, я не могу. Что же делать? Если я не проникну в дом затемно, мне крышка. А возможности попасть туда я не видел. Ноги захлестывало дождевым потоком. Чтобы сохранить хоть каплю тепла, я сжался в комок. В этот момент послышались чьи-то торопливые шаги. Судя по частому и дробному стуку каблуков, бежала женщина. Я вскочил: вопреки здравому смыслу, я вновь надеялся. Ну почему эта женщина обязательно направляется сюда? Сейчас она остановится, хлопнет дверью другого дома… Но она приближалась, и я отстранился от подъезда — настолько мне было очевидно, что она спешит именно к этому дому. Вот она перешла на шаг, в руках звякнула связка ключей. Вот она остановилась так близко, что до меня донесся запах ее плаща, смешанный с ароматом лаванды.
