и перспективными моделями, колесить по миру, возможно создать свой бренд. Я понимала, что начать придётся с нуля. Либо девочкой на побегушках, подносящей кофе и иголки, либо швеёй на каком-нибудь мелком производстве. Но у меня была цель, мечта и я собиралась её осуществить.
Когда мне было шестнадцать — мои мечты и планы на жизнь резко сменили курс. Я стала мечтать о карьере врача. Не просто мечтала, я действовала. Записалась на бесплатные курсы при медицинском университете, зубрила день и ночь. Всё для того, чтобы поступить на бюджет. О контракте и думать не смела. Все, абсолютно все деньги уходили на лечение младшего брата. Ему было всего десять, когда ему поставили диагноз — рак крови. Нам было сложно. Кредит в банке не одобрили, а спустится в подвальное помещение и взять займ там, маму отговорила всё та же соседка, что часто нас выручала. Процент был сумасшедший и отдавать нужно было слишком быстро. Мама работала на двух работах, я старалась помогать. Раздавала флаеры, скакала в костюме ростовой куклы, была официанткой в сомнительных кафе. За год лечения мы распродали практически всё ценное и дорогое что у нас было. Денег требовалось всё больше, а времени было всё меньше.
Когда мне стукнуло семнадцать — я продала себя. Люди, которые заметили меня — они знают где искать. И кого искать. Замечают и выделяют тебя среди толпы. Отчаянную и готовую на всё ради близкого человека. Марина — так звали женщину, которая подсела ко мне на лавочку в попытке утешить заплаканного подростка. Будь я взрослой женщиной, тогда бы навряд ли вывалила на незнакомку абсолютно всё. Но в тот момент…мама вечно пропадала на работе, пытаясь заработать на лечение младшего ребёнка и ещё немного чтобы прокормить себя и дочь. Перед Владом нельзя было распускать сопли и показывать отчаяние — ему тоже было не просто. Больше у нас никого не было и в тот момент мне, наверное, очень хотелось почувствовать заботу и жалость, пусть и от незнакомого человека.
Обо мне позаботились и пожалели. На секунду даже стало легче. Ровно до того момента, пока эта женщина не предложила мне продать свою девственность и милое личика за круглую сумму. Я испугалась и сбежала. Абсурд! Кому придёт в голову продавать девственность и тем более покупать? Меня тошнило от одной только мысли, что ко мне прикоснутся старые руки какого-то извращенца. Марина пропала, я думала, что обо мне забыли, раз уж я так бурно отреагировала на её предложение. На самом деле мне дали время остыть и обдумать предложения, она выжидала. Не желая того, я возвращалась мыслями к предложению, к предварительной сумме, которую озвучила женщина, взвешивала все “за” и “против”.
— Рано или поздно это произойдёт, — передёрнула плечами, рассматривая себя в зеркало.
Я разделась до трусиков и стояла в коридоре, напротив огромного зеркала. Неужели за это кто-то готов платить? Я не была угловатым подростком в семнадцать. Грудь второго размера я обычно прятала под спортивными топами, чтобы не выделяться. Тонкую талию под широкими футболками видно не было. Ягодицы были самыми обычными на мой взгляд. Накинув одну лишь майку, поспешила в комнату. К старому компьютеру, который мы обменяли на новый с доплатой, когда в очередной раз искали что продать. Открыла браузер и принялась перечитывать каждый сайт с интересующей меня темой. Первый секс, когда, как, с кем? Меня волновало абсолютно всё. Я читала рассказы девушек на форумах, о том, как это было у них и пришла к выводу что ничего особенного в этом нет. Большинство из них просто ждали, когда это закончится.
Марина позвонила примерно через две недели. За это время больница выставила счёт, который нужно было оплатить и это был не конец. Мы знали, что будет ещё, потом ещё. Прогнозы не утешительные, а если и наоборот…болезнь всегда будет давать о себе знать, а это новые обследования и лекарства.
— Как скоро меня…появится клиент? — спросила в перерыве между щелчков фотоаппарата.
Марина сказала, что мне нужно небольшое портфолио, для клиента. Пара фотографий в красивом платье и несколько в белье.
— Зависит от того насколько скоро тебе нужны деньги и от суммы, которую ты желаешь получить.
Деньги нужны были как можно скорее и не мало. Но и ложиться под жирного старого деда я не хотела. Возможно, смогла бы перебороть себя, но очень не хотелось.
Вселенная, Иисус, Будда, Аллах или великий Ра, не знаю кто из них, но уж кто-то точно приложил к этому руку. Иначе как объяснить подобное везение? Клиент нашёлся быстро, слишком быстро. Относительно молодой мужчина, тридцать лет — это уже было огромным плюсом для меня. Фото мне не показывали, имени не называли. Марина по секрету рассказала, что этот человек не искал девственницу, но среди профессиональных эскортниц было и моё фото. Ему рассказали о всех нюансах подобного случая, и он согласился. Сумма, которую он предложил была внушительной и пробежав ещё раз взглядом по договору я его подписала.
Марина сказала его смущал мой возраст и неопытность, но не настолько чтобы отказаться от меня. Возраст сексуального согласия в нашей стране — шестнадцать лет. В подписанном мною договоре был пункт о том, что я не имею претензий к агенту и мужчине, так что никаких проблем. В договоре был пункт и о моих возможностях. Я морщилась и кривилась, читая пошлые на мой взгляд слова, но благо все перечисленные слова, вернее их значение — мне не грозили. Никаких извращений по типу связываний подвешиваний, зажимов для сосков, дополнительных игрушек, орального и анального секса. Этот пункт был главным и решающим для меня.
Пятнадцать процентов мне заплатили сразу, остальное потом. Я соврала маме что устроилась в достойное кафе на другом конце города, с хорошими чаевыми. Она поверила, ну или сделала вид. Возможно, ей было всё равно откуда эти деньги, главное, что они есть.
Я не видела его лица. Было не только темно, но и на моих глазах была повязка. Только слышала голос, чувствовала его запах и касания. Мне было так страшно, что я не задала не единого вопроса, хотя за несколько часов до встречи у меня была их сотня. Его касания были тёплыми и приятными, голос бархатистым и даже успокаивающим пусть он и не стремился меня успокаивать. Лёгкий запах ментола. Он не был грубым, но и не возился со мной как с хрустальной вазой. Он мало говорил.
— Как ты себя чувствуешь, Ева?
Я чувствовала, что он
