по духу. Мы с моими сопровождающими давно уже покинули ту часть гор, где находилась резиденция графа, и какое-то время даже проехали по тракту, который пролегал у их подножия, но вскоре вновь свернули на извилистую дорогу, по которой можно было добраться до северной части графства, где и находился пресловутый Лестан. Карету тянули две выносливые лошади, которые не допускали никаких промедлений в нашем путешествии, а на козлах сидел один из слуг Дейрана, внимательно следивший за дорогой. Процессию замыкал ещё один стражник на лошади, чья задача состояла в том, чтобы не позволить никому подобраться к нам незамеченным сзади или сбоку. Хоть это было и весьма маловероятно, учитывая известную сплочённость местных жителей и слабую заселённость столь гористых районов.
При том темпе, который мы уверенно держали в последнее время, наша компания должна была достичь Лестана уже к сегодняшнему вечеру. И меня должны были из рук в руки с нижайшим поклоном передать хозяину местного городка, виконту О’Санна. Которому я якобы приходилась законной женой.
О, Таящийся. Кажется, я в заднице.
Не в полной, конечно. Меня же не на казнь везли и даже не в тюрьму. Пока ещё никто не догадывался о том, что я была самозванкой и в самом деле не самой приятной личностью. Для всех я оставалась виконтессой Алиан О’Санна, которую просто сопровождали домой, как должны были сделать уже давным-давно, стоило графу со мной поразвлечься и охладеть ко мне. И до тех пор, пока Ромул О’Санна не увидел меня лично и не выдал моё двуличие с потрохами, я всё ещё могла использовать это обстоятельство в своих интересах.
Вот только моё имя и статус больше не давали мне никакого права командовать слугами Ле’Куинда. Его я утратила, стоило мне покинуть стены графского замка и расположение самого Дейрана. Я не могла заставить кучера развернуться и отправиться обратно. Не могла приказать ему сменить направление и отвезти меня куда-то ещё, кроме как в дом моего супруга. Когда мы попрощались с Мэйми, и я забралась в карету, то хорошо расслышала, как ключница передавала стражникам указания графа по поводу нашей поездки: меня нужно было оставить со всеми вещами и подарками в гостиной моего дома, удостоверившись, что мой муж счастлив меня видеть и впредь обо мне позаботится. Нам ни за что нельзя было сворачивать с пути и останавливаться, кроме как для обеда в одном из городков вдоль дороги. И даже тогда моим надсмотрщикам было запрещено выпускать меня из виду хотя бы на секунду. В общем, для моих сопровождающих моё слово теперь едва ли что-то значило, и они собирались повиноваться лишь только своему чрезмерно заботливому господину, для которого доставить меня домой целой и невредимой было куда важнее моего собственного удобства в этом путешествии.
Действовать как Ниса я сейчас тоже не могла. Пускай даже слуг Ле’Куинда рядом было всего двое, а не шестеро, как в тот день, когда меня везли к нему в замок, и теоретически это обстоятельство могло бы облегчить мне применение силы и некоторых специфических навыков… Но на практике я едва ли сумела бы выйти победительницей в этой битве. Во-первых, из-за моей маскировки на мне было очередное совершенно неудобное платье в пол, которое чудовищно ограничивало мои движения и возможности. Во-вторых, у меня не было при себе никакого оружия, кроме фибулы в волосах, да и ей я могла бы разве что выколоть кому-то из охранников глаз. В шею её вогнать я, конечно, тоже сумела бы, но тогда бедолага просто истёк бы кровью до смерти, а это шло вразрез с принципами моего жизнелюбивого бога. Да и к тому же столь явной атакой я бы выдала себя с головой, и если бы кому-то из моих спутников удалось улизнуть, то Дейрану уже скоро доложили бы о том, что его возлюбленная гостья, оказывается, всё это время была маньячкой с навыками профессиональной убийцы. И тогда мне бы совершенно точно никак не удалось снова к нему подобраться, чем я всё-таки собиралась заняться после того, как избавилась бы от пристального внимания его стражей.
Намного лучше было бы потихоньку сбежать. Вот только это представлялось довольно сложной задачей, когда ты безостановочно ехал в экипаже со скоростью около восьми-десяти километров в час. У нашей кареты была только одна дверь, и пускай даже она была не заперта снаружи, задний охранник запросто заметил бы, если бы она открылась хоть ненадолго. И уж тем более он заметил бы, если бы я из неё выпрыгнула, а это могло навлечь на меня нежелательные подозрения. К тому же сбегать в длинном платье через густой лес, в котором я ни капельки не ориентировалась, при условии, что, по крайней мере, один из моих спутников прямо сейчас сидел в седле и мог бы догнать меня за считаные секунды, было невероятно глупой идеей.
Раньше я бы сказала, что такой же глупой, как при встрече с демоном расцеловать его в обе щёки, но… Мой собственный опыт теперь подсказывал, что это в самом деле могла быть не худшая мысль.
В любом случае сбежать по-тихому во время движения экипажа у меня бы не вышло. Помимо двери, единственным выходом отсюда было только небольшое окошко в передней стенке кареты, соединявшее меня с кучером, если бы мне вдруг понадобилось что-то ему сказать. И через него в лучшем случае пролез бы четырёхлетний ребёнок, а не высокая молодая женщина, которой я к своим годам всё-таки уже являлась.
Конечно, я всё ещё могла предпринять попытку бегства во время скорого обеда, который должен был случиться в ближайшем к нам придорожном городке. Однако там я имела все риски привлечь к себе слишком много любопытных глаз помимо тех, что и так не спускали с меня мои бдительные сопровождающие. Местные жители вполне могли не только схватить и удержать меня от побега, если бы вокруг моего исчезновения поднялся шум, но даже в случае моего успеха указать направление, в котором я скрылась бы от своих охранников. Или даже просто подметить мои совершенно несоответствующие происхождению навыки, о которых, опять-таки, уже скоро доложили бы графу. И несмотря на то что Дейран и так считал, будто детство и юность, проведённые в Оше, воспитали во мне дикарку, однако едва ли конокрадство и возможное применение боевых приёмов против обученной стражи или мирных жителей вписывались даже в столь бунтарский образ.
Оставался единственный разумный вариант: какой-либо хитростью заставить карету остановиться прямо посреди леса. И это означало, что
