место.
— Заткнись. Ты хоть сам себя слышишь? Тебе не мерзко? — Сервантий вырвал свою руку из чужих рук. — Ты только что сам сознался, что специально ходил скрытно, чтобы никто не заметил. Кроме того, это было дважды. А ты мне даже ничего об этом не сообщил. Сколько уже прошло времени? Почему ты мне ничего не сказал?!
— Я не хотел вас беспокоить по пустякам. Кроме того, в первый раз, незваного гостя кто-то спугнул. А во второй раз… — вновь начал оправдываться Жюль.
— Да мне плевать, что ты там думал! Ты должен был мне об этом сообщить! Понимаешь?! Я твой господин, и никто не давал тебе права принимать такие решения без моего указа, — Сервантий уже охрип, от того, что слишком громко и сильно кричал. Он не делал этого уже достаточно давно, а делать это сейчас, так ещё и с больным здоровьем было не лучшей идеей. — Уходи. Или я сейчас позову Тима, — он указал рукой в сторону выхода.
— Но господин… — старый слуга заплакал, так как не понимал, почему его господин хочет от него отказаться.
— Проваливай! — Сервантий взял кружку и метнул её прямо в Жюля. Тот не собирался уворачиваться, но Фаулер промазал, и кружка пролетела чуть в стороне.
Жюль хотел ещё что-либо сказать, но наткнулся лишь на разъярённый взгляд дворянина. Поэтому, ему ничего не оставалось сделать, кроме как подняться с колен и, не оборачиваясь, пойти на выход. Его голова свисала вниз, а глаза потухли. Он отдал всего себя ради службы господину, и всего одна оплошность из-за которой его выгоняют словно вшивого пса. А всё из-за этого гадёныша. Мелкая язва, которая втёрлась в доверие господину и обдурила его. И как назло, Жюль с ним пересёкся. Когда он только начал спускаться с лестницы, Марк, наоборот, только начал подниматься. Когда они сошлись на половине пути, то пересеклись взглядами, заглянув друг другу глубоко в глаза. Лицо Марка исказилось в мерзкой гримасе и он, одними губами, не произнося вслух, произнёс:
— Прощай, Жюль.
После чего всё так же продолжил подниматься по лестнице, как будто ничего и не случилось. Старый слуга же вспыхнул гневом, и захотел что-то предпринять, но вспомнив алые глаза Марка, весь его гнев быстро пропал, сменившись страхом, в итоге не зная как поступить, он успокоился и продолжил идти дальше.
Марк открыл дверь и зашёл внутрь спальни. На его лице вновь появилось смирение и почтение.
— Господин, я отвёл Целителя, — оказавшись рядом, он почтительно согнул голову.
— Хорошо, — ответил Сервантий, после чего добавил. — Теперь ты главный дворецкий. Я рассчитываю на тебя.
— Благодарю господин, я вас не подведу, — на его лице появилась благодарность и безмерное уважение к его господину.
Жюль весь оставшийся день размышлял над тем, что же ему сделать. Как помочь своему господину? Несмотря на то, что Сервантий его прогнал, Жюль всё равно не хотел сдаваться. А потому, он решил, что нужно избавиться от главной проблемы, которой, безусловно, являлся Марк, уже успевший занять его должность, став главным дворецким. А значит, нужно было как-то от него избавиться. И Жюль нашёл, как ему показалось, идеальный вариант решения проблемы.
Он знал, в какой комнате спит Марк, поэтому, дождавшись, пока все лягут спать, а вместе с тем Тим проведёт вечерний осмотр, удостоверившись, что никаких проблем нет, и уйдёт к себе в комнату, Жюль пробрался в свою очередь в комнату к Марку. Кухонным ножом, который он стащил у повара и направил на спящее тело Марка, он начал как бешенный втыкать в него нож. Спустя десяток ударов, когда он слегка успокоился, он понял, что что-то не так. Нет ни криков, ни стонов. Нет никакого запаха и нет даже крови. Он откинул одеяло и увидел, что там лежит только ещё одно одеяло. В этот момент загорелись свечки, и в комнату ворвалась стража.
— Вы всё видели: Жюль собирался меня убить. Если бы я не подстраховался, то уже лежал бы хладным трупом, — произнёс Марк.
— Схватить его, и кинуть в тюрьму. Завтра господин с ним разберётся, — скомандовал Тим, не собираясь даже на миг церемониться с этим гнусным человеком.
Жюля быстро скрутили, отобрали нож и отнесли в тюрьму. Тим выходя из комнаты, кивнул Марку и прикрыл дверь. А Марк, довольный собой, лёг на кровать и заснул, предаваясь мыслям: «минус ещё одно препятствие, осталось совсем чуть-чуть».
На следующее утро, Сервантий приказал повесить своего нерадивого слугу, который своим поступком окончательно разочаровал хозяина поместья Фаулер. После этого, ещё в течение месяца произошёл ряд событий. Спустя неделю он уволил Матильду. Её подчиненная в очередной раз опрокинула на Сервантия еду, после чего, последний разозлился и сказал: что либо Матильда лично будет его обслуживать, чтобы доказать свои заржавевшие навыки, либо чтобы она убиралась прочь. Матильда выбрала первый вариант, но и сама несколько раз провалилась, после чего её с треском прогнали. Главной среди служанок, то есть, главной горничной назначили её помощницу. И хотя за пару дней из поместья были уволены двое самых главных и старых слуг, никто не горевал по этому поводу. Наоборот, все были счастливы, что такие требовательные старики с суровым характером, наконец-то оставили их в покое.
Буквально через пару дней после этого, у Сервантия стал пропадать голос. Он постоянно кашлял кровью, и каждое слово давалось ему с трудом. А вскоре он совсем онемел и теперь общался только через записки, которые передавал слугами. Спустя ещё неделю, он начал слепнуть, и только большой опыт прожитой жизни, ему позволял с трудом, но писать. Говорить он не мог, зрение его подводило, и только слух ещё оставался при нём. Но вскоре, и он стал пропадать. Пока не пропал совсем. Только о последних изменениях знал всего один человек во всём поместье — главный дворецкий, который буквально стал управлять всем, что происходило в доме Фаулера.
А потому, как гром среди ясного неба, прозвучали слухи о том, что Сервантий собирается сделать Марка своим наследником. Мол, он написал об этом записку, а одна из горничных, случайно это прочитала, и поспешили об этом сообщить своим подружкам, которые уже не смогли себя сдержать и растрепали об этом всем. Правда, так и не удалось выяснить, кто же был этой самой первой горничной, что увидела «тайну» решив её всем разболтать. А когда Сервантий стал совсем плох, и уже казалось, что он находится на грани жизни и смерти, то приехал королевский чиновник.
Его встречал лично главный дворецкий, вместе с главной горничной и начальником охраны.
