говорила, что мой двоюродный дед — известный египтолог и профессор лондонского университета? Но он привез меня сюда. И теперь я сижу в этой тупой школе вместо того, чтобы помогать маме или работать в экспедициях, как работают там Энн и Джон! Вот у кого счастливая жизнь, между прочим, они там не просто землю сквозь сита просеивают, они учатся, чтобы после попасть в университет, чтобы стать настоящими археологами и учеными. Кстати, дедушка платит им как наемным рабочим, и Энн уже скопила приличную сумму. А я сижу в четырех стенах, ношу поганую форму, все время должна быть причесанной, чистой и аккуратной. Короче, трачу время, когда могла бы работать, и уже заработала бы кучу денег. Думаете, я купила бы на все эти деньги конфет или лент на шляпки? — Люси презрительно хмыкнула. — Я бы все отдавала маме, и ей бы не было так тяжело. А вместо этого!
— Желание помочь маме благородно, — задумалась Тисс. — Но ты уверена, что сможешь работать, как взрослая?
— Я бы смогла. — Люси почувствовала, как глаза снова наполняются слезами. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки. — К черту дедушку, я и без него прекрасно устроилась бы в Лондоне или в Шеппертоне, где мы живем с мамой. Правда, в Шеппертоне работы почти нет, но я бы все равно…
— Да, я верю. Возможно, ты бы раздавала газеты на улицах, получая несколько пенни в день, или даже поступила в работный дом. — Тисс задумалась. — Кстати, обращаясь к той же нелюбимой тобой арифметике, мама была вынуждена отдать тебя твоему двоюродному дедушке, потому что ей было нечем тебя кормить. Это понятно. Здесь тебя кормят, одевают, учат. За все это платит твой опекун, стало быть, мама уже может сократить эту статью расходов. Но, если ты убежишь отсюда, как ты думаешь, что произойдет вслед за этим? Твой опекун явится сюда с претензиями, и ему вежливо объяснят, что «Райское гнездышко» — не тюрьма для малолетних преступников, что мы не можем и не должны держать воспитанников силой. Ему не вернут денег, внесенных за год обучения, а на твое место возьмут другую девочку. Таким образом, школа получит двойную плату и, быть может, менее беспокойную ученицу То есть нелюбимая тобой школа ни в коей мере не пострадает. Что же до твоего опекуна, он, несомненно, обидится на то, что ты так обошлась с его даром, и… — Тисс загнула указательный палец. — Первое, перестанет общаться с твоей семьей. Следовательно, твои сестры не поступят вслед за тобой в «Райское гнездышко», как это изначально планировалось, — Тисс загнула средний палец, — а мама, — она на мгновение задумалась, прикидывая в уме «за» и «против», — наверняка, после того как сэр Питри устроил тебя к нам, он стал помогать ей деньгами. Полагаю, она лишится и этой помощи. — Безымянный палец занял место на ладони рядом с указательным и средним. Плюс к ней снова вернешься ты, которая в лучшем случае будет зарабатывать на собственный прокорм, в худшем… полагаю, можно не продолжать.
С другой стороны, если ты останешься здесь, твоей маме придется терпеть ровно год, после чего твой двоюродный дед пристроит в школу твою сестренку Нин. Я ведь правильно помню, вы погодки? А потом и других детишек. Через два года ты выйдешь отсюда и сможешь устроиться в хороший дом горничной или нянькой. Школа дает своим выпускницам рекомендации, а ведь это очень важно, чтобы у тебя были крыша над головой и еда каждый день.
— Значит, я могла все испортить? — Люси опустила голову.
— Ты добрая и очень умная девочка.
— Умная, а как просчиталась с веревкой.
— Бывает. — Тисс улыбнулась. — Я знаю, ты много читаешь и, я слышала, даже сама пишешь. Неужели все это в результате сгинет в каком-то работном доме? Ты не любишь школьную форму, но ведь в работном доме тебе просто выдадут материал, такой же, как у всех остальных работниц. Ты скроишь себе из него платье, может быть, даже по последней моде, но все равно оно будет такого же цвета, как у остальных. И это в лучшем случае, большинство хозяев работных домов не предоставляют и этого. Понимаешь? — Тисс поднялась и подошла к Люси, вдруг присев перед ней на корточки. — Отсюда есть два выхода. И если ты все еще считаешь, что лучшим для тебя было бы бежать, пожалуйста, я сама открою перед тобой дверь и даже заплачу за кэб. Я не шучу. Если ты убьешься в мое дежурство или убежишь и с тобой, не дай бог, что-нибудь случится, меня замучают полицейские, а директриса просто уволит без рекомендательного письма. Я очень дорожу своей должностью, и, поверь, у меня тоже есть о ком заботиться.
Она выдержала паузу и продолжила доверительным тоном:
— Но есть и другой путь отсюда. Ты будешь учиться, сделаешься отличницей, учителя станут хвалить твое образцовое поведение, и через два года мы уговорим твоего опекуна, чтобы он оплатил для тебя колледж, по окончании которого ты сможешь и сама стать учительницей или выберешь себе специальность по нраву!
— Но колледж — это ведь еще целых четыре года, плюс два здесь — шесть! Это же половина того, что я уже прожила! Вы говорите о книгах. Да, я люблю читать, но что эти книги дали мне, кроме разочарования? Маленькой я молилась в церкви. Я мечтала, что, как Христос, смогу накормить голодных…
— Рыбками и хлебами? — Красивые брови Тисс метнулись к переносице. — Учись на повариху.
— Я думала, что смогу спасать неизлечимых больных!
— Ты сможешь стать медсестрой или даже врачом. Сейчас женщинам разрешается учиться на врача, а еще совсем недавно только на акушерку.
— Я хотела составлять волшебные мази и порошки, как герои персидских сказок, знать заклинания, как великий Мерлин!
— Ты могла бы стать фармацевтом. Одна моя подруга вышла замуж за аптекаря и теперь помогает ему делать лекарства. Если тебе нужны заклинания, приналяг на иностранные языки.
— Я хотела придумать сказки для своих братиков и сестричек, как Шахерезада.
— Ты сможешь стать писательницей!
— Я хотела, чтобы везде, куда бы я ни посмотрела, где бы ни ступила ногой, вырастали цветы.
— Среди цветоводов полно женщин, может быть, даже больше, чем мужчин. Люси! Все, что ты говоришь, — реальность, просто за все приходится платить. И Мерлин когда-то был учеником и ненавидел учителей и задания, которые получал от них, считая обучение бесполезным. Полагаю, он мечтал скакать на коне и рубиться на мечах, но у него была другая судьба.
— Скажите еще, что я смогу стать учительницей, как вы.
— А почему
