Я проскользнул в вестибюль Производственного отдела № 22. Охранница склонилась над огромной книгой, настоящей книгой, сделанной из мертвых деревьев и всего такого. При звуке моих шагов она уронила книгу, испустив длинную строку машинного кода.
– Привет, Рамми, – сказал я. – Как учеба?
Рамми, та самая половина из моих двух с половиной друзей, нагнулась, чтобы поднять свою книгу, а затем уставилась на меня огромными волоконно-оптическими глазами.
– Ты меня напугал, – сказала она.
– Это хорошо, – сказал я. – Это значит, что ты совершенствуешься.
Она еще раз смерила меня взглядом. – Тесты СЭЧИ[5] не предполагают испытания на страх, – сказала она и, прежде, чем я успел проскользнуть мимо нее, сунула книгу мне в руки.
– Прости, Рамми. У меня очень мало времени, – сказал я. Рамми мечтала переехать в Кремниевую долину, и в течение нескольких недель я каждое утро зачитывал ей тестовые вопросы, хотя до сих пор все ее просьбы об эмиграции отклоняли.
Ее веки закрылись, а затем снова открылись[6]. Клянусь Богом, я никогда не узнаю, как куча металлических и пластиковых деталей, изготовленных примерно в 2035 году в Малайзии, может выглядеть так чертовски жалко.
– Прекрасно, – сказал я. Перелистывая вперед несколько страниц, я выбрал вопрос наугад, ожидая, пока сканер данных на моем визоре обработает слова и прошепчет их мне. У меня не было времени вспоминать, как читать.
– Допустим, вы столкнетесь на улице со знакомым механическим антропоидом, – сказал я, вторя аудиоподсказке. – Назовите три допустимых варианта приветствия.
Рамми залпом выдала ответы: – «Улыбнуться и поздороваться. Улыбнуться и протянуть руку или эквивалентную ей механическую часть для рукопожатия. Обняться».
Рамми повторила текст слово в слово. Я не мог понять, зачем она так усердно училась, учитывая, что память позволяла ей запомнить книгу целиком, с первого раза, как только она ее пролистала.
– Правильно. Вопрос 537. Допустим, вы сидите со Случайными людьми, – я запнулся, так как мое звуковое программное обеспечение, казалось, хихикало. – Случайные люди? Это малость грубовато.
– Мы были созданы искусственно. – Рамми наклонила голову. Насколько я мог судить, она не была ни мужчиной, ни женщиной, но ее голос был высоким дрожащим голосом электронной машины. Таким образом она воспринималась как лицо женского пола или мужского, но еще не достигшее подросткового возраста. – Вы здесь только благодаря удачному столкновению субатомных частиц и влиянию случайности, действующей на бесконечную карту пространства-времени.
– Жители Нового Королевства Юта с тобой бы не согласились, – сказал я и закрыл книгу. Это было «Бытие и становление: путеводитель по разумности и самости», изданный Независимой унией механических антропоидов[7]. Я вернул книгу Рамми. На обложке была изображена группа Раамов, многие из которых были одеты в человеческую одежду и стояли на лужайке рядом с робопитомцем©, широко улыбаясь на камеру.
– Еще один вопрос, – сказала она. – Трудный вопрос.
Я уже решительно не успевал на свою станцию. Но я никогда не мог отказать Рамми. Поэтому сделал очень сердитое лицо, оскалил зубы, нахмурил брови и пристально на нее посмотрел.
– Хммм… – В силу возраста, когда Рамми обрабатывала данные, можно было услышать очень слабое подвывание. Это не радость. Нет, точно не радость. Ее брови изогнуты в другую сторону. Может, печаль? Ее брови нахмурены. Но нет, рот совсем не такой. Она помолчала еще несколько секунд. – Ты в замешательстве. Вот именно, я угадала? Ты в замешательстве.
– Не совсем, – сказал я. К этому моменту мой смартбраслет затянулся настолько туго, что стало больно. – Прости, Рамми. Мне правда нужно бежать.
Я поднимался по лестнице, перешагивая через ступеньку. Один этаж, два этажа, три этажа. Толкнул дверь с надписью «Служебное помещение. Только для сотрудников», приложив свой смартбраслет к замку. Дверь со свистом распахнулась. Внезапно мощный звук достиг моих ушей и, точно кулаком, ударил меня по лицу. Скрежетали шестеренки, шипели или свистели жидкости, грохотали ящики, и с пыхтением двигались гигантские конвейерные ленты («чу-чу-чу»), такие же большие, как автострады, по которым некогда неслись через весь континент автомобили. Появились техники по безопасности, облаченные в противогазы, и тут же исчезли в клубах пара. Между оборудованием шныряли, словно ядерные пауки, бронированные боты, а в полутьме мерцали всякие индикаторы.
Я схватил дыхательную маску со стены, к которой она была подвешена, прикрепил ее к своему визору и вдохнул чистый воздух. Затем зажал уши руками и побежал вниз по одному из мостиков, подвешенных высоко в воздухе над всеми этими машинами, находящимися там внизу, и наконец распахнул дверь, ведущую к рабочей платформе. Я уселся в кресло как раз в тот момент, когда смартбраслет яростно стиснул мне руку, а затем часы показали половину восьмого. По всему Кранчтауну пронесся звук гигантского свистка – достаточно громкий, чтобы от его отзвуков заныли зубы.
Затем зазвучал Национальный гимн Кранч (его заводная ремиксованная утренняя версия) с усиленными басами: «Предайся веселью, веди игру. Проведи этот день, зажигая и хрустя…»
Было в этой строчке нечто такое… будто молотком било по мозгам и превращало их в бесполезную кашу. Ты не мог ни о чем думать. А если мог, то начинал спрашивать себя, действительно ли после распада США мир стал лучшим местом, как говорилось во всех наших подкастах по истории, а если это так, насколько же дерьмовой, должно быть, была жизнь раньше. Или же ты начинал спрашивать себя: почему, если Бог создал Вселенную, он не мог выдумать бесконечное число нефтяных месторождений и почву, которая бы не была облучена радиацией, и озоновый слой, который не исчезал бы, как облако пара от электронных сигарет. Еще ты начинал думать о миллиардах и миллиардах звезд, бесконечно заполняющих темное пространство космоса, по сравнению с которым все это, включая планету, выглядело маленьким пятном кала на куске туалетной бумаги, смытой в унитаз небытия. И в итоге ты начал бы задаваться вопросом: а стоит ли оно того?
