детства. Всё перечисленное, вернее функции всего перечисленного, выполняет электронный персональный идентификатор-коммуникатор, сокращённо – ПИКом. Мама Маша его ещё писюком как-то обозвала, когда показывала мне это чудо современной инженерной мысли, из-за английских букв РС, то есть персональный компьютер. Я тогда еле сдержался, чтобы не заржать вслух. Но мне больше по душе называть его просто ком.
Носить сей девайс можно в виде браслета на руке, или как плоский кирпич в поясной сумке или кармане. Эта прозрачная штука легко гнётся, растягивается и сжимается так, как удобно её владельцу на данный момент. Вот в ней есть и книжки, и тетрадки, и карандаши любого цвета, и будильник, и телефон, и телевизор, и магнитофон, и интернет, и ещё тысяча разных функций и возможностей. До кучи он ещё и удостоверением личности является. Совсем как наш советский серпасто-молоткастый паспорт с золотистым гербом на красной обложке. Только в «стопиццот мильйонов» раз круче! Мало того, эта штуковина ещё и кошелёк в себе прячет!
Школьной формы здесь тоже нет. На занятия можно приходить кому в чём удобно и привычно, соблюдая, конечно, определённые правила приличия. Особенно мне понравилось, что сменную обувь носить в школу не нужно. Очень уж не любил я в своё время таскать с собой лишнюю болтающуюся около ног сумку.
А вот планы отправить меня в близлежащую школу у мамы Маши реально были. И я, как бы мне не хотелось отмазаться от повторной отсидки на школьной скамье, всё же понимал, что, если хочу сохранить в тайне своё «благородное» происхождение, то никуда мне с этой подводной лодки не деться. Но видно не судьба!
Не успели мы с мамой Машей, которая решила проводить меня до школы в первый мой учебный день, дойти до школьных ворот, как нам навстречу из тех же ворот выбежала сама директриса и обрадовала вестью, что я в её школе уже не учусь. Какой-то там указ недавно вышел, что с этого учебного года дети всех одарённых выше определённого ранга должны получать среднее образование в специально организованной для них школе. И школа эта находится в первопрестольной столице нашей Родины, городе-герое Москве. И я, как новоиспечённый сын моей одарённой мамы, под этот указ попадаю. И документы мои директриса по электронной почте уже отправила по новому месту моей учёбы.
Вот и пришлось нам с мамой срочно брать ноги в руки и опять бежать на поезд, узнавая по пути подробности всей этой чехарды и выясняя адрес новой школы. Хотя домой мы, всё же заглянули, потратив на сборы время до вечера. Так что опоздал я к началу занятий не на восемь, как планировалось изначально, а на девять дней. Чему был только рад.
До самой Москвы мы не доехали. По крайней мере, ни Красной площади, ни Кремля я воочию так и не увидел. Вышли из электрички в пригороде – каком-то Быково – первый раз о таком слышал.
Ожидающая меня школа располагалась в здании одноимённой усадьбы посреди большого зелёного парка. В этом парке и пруд был, даже два, и спортгородок достраивался с футбольным полем, баскетбольно-волейбольными и прочими спортивными площадками. Да и само здание школы ещё не закончили ремонтировать, и кое-где лежали кучи песка, щебня и других строительных материалов. В общем, видно, что хозяева к моему приезду готовились. Ну а то, что не успели – ничего страшного, я как-нибудь это перетерплю.
Да и не школа это была, а, как было написано золотыми буквами на тёмно синей табличке у ворот, «Первая патронатная государственная гимназия».
А сокращённо как правильно – ППГГ или ПеПаГоГи-я? Хм, оба варианта – не сахар. Поэтому буду называть, так, как мне привычнее. Школа – она и в Африке – школа.
Встретила нас на этот раз не директриса, а вооружённая охранница, вышедшая из небольшого домика у закрытых въездных ворот. И вместо вежливого пожелания доброго утра мило, сквозь стиснутые зубы, поинтересовалась целью нашего прибытия на охраняемую ею территорию в столь непозволительно раннее время. Одна её рука лежала на открытой пистолетной кобуре, а вторая безуспешно пыталась согнать остатки сна со слегка помятого не иначе, как служебным рвением, лица.
Выяснив после проверки наших с мамой Машей документов, то есть ПИКомов, и сверки их с каким-то своим списком, что она имеет счастье лицезреть нового ученика и сопровождающее его лицо, женщина недовольно, но, как мне показалось, с некоторым облегчением бросила в сторону кого-то, кого мы с мамой Машей пока не видели:
– Наконец-то, последний!
После чего убрала руку с пистолета и милостиво разрешила пройти, полностью распахнув перед утренними гостями входную калитку и уступая нам дорогу. Такси, на котором мы добирались от железнодорожной станции до моего будущего места обучения, пришлось оставить у так и не открывшихся перед ним ворот.
А я, услышав произнесённые не выспавшейся женщиной слова, а главное их интонацию, заходить почему-то сильно расхотел. Куда это меня привела судьба, что тут так «ласково и радостно» встречают? Нет, я, конечно, понимаю, что гость в пять часов утра – это не гость, хоть и долгожданный, а нечто невоспитанное и малоприятное, но что делать, если так сложились звёзды? Даже шаг назад непроизвольно сделал, пятясь к приветливо раскрытой дверце жёлтого автомобиля с чёрными шашечками по бортам. Но осуществить тактическое отступление мне не позволила мама Маша, уже доставшая из этого пепелаца мой чемодан и ободряюще подталкивающая меня в спину.
Тяжело вздохнув и подчиняясь грубой непреодолимой силе, я сделал первый шаг в своё светлое, надеюсь, будущее.
Протиснувшись в калитку мимо проплывших мимо моих глаз выдающихся далеко вперёд достоинств слегка посторонившейся охранницы, я по-детски показал ей язык, забрал свой колёсный чемодан у мамы Маши и не спеша покатил его по широкой асфальтированной дороге вглубь раскинувшегося вокруг парка. Благо подробный план его территории, висевший на заборе, ограждающем это великолепие от любых посторонних личностей я, пока осуществлялась наша с мамой проверка, изучить успел. Мария Степановна, привыкнув за проведенное вместе время к моим не совсем современным ухваткам, уже не возражала против этого и налегке, придерживая рукой висящую на плече сумочку, сопровождала меня, двигаясь на один шаг позади.
– Здрасьте! – поздоровался я культурно, как учили меня папа, мама и лучшая в мире советская школа, со второй, невидимой мне до того, как я пересёк черту ворот, караульной.
Что она буркнула мне в ответ, я не разобрал, да и не очень хотелось. Но, как воспитанный молодой человек, предположил, что и мне пожелали крепкого
