уже коньки отбрасываю. А теперь — ты же не стал бы лечить меня, если собирался прибить?
Он хмыкнул и отошел. А я не удержалась и все же посмотрела ему в спину. Гибкий, загорелый, мускулистый. И всю эту красоту прячет под балахоном. Вот наши парни рисуются перед девчонками голыми торсами, новомодными майками в сеточку. А этот прячет.
Потому что Отверженный?
Снова он появился уже одетый в широкие бесформенные штаны и белую свободную рубашку на завязках.
— Если тебе лучше — уходи. Возьми запасной пузырек с собой и не возвращайся. Я не шучу!
Пузырек я взяла и перехватила парня за запястье.
— Подожди. Я не могу вернуться. Помоги мне попасть домой, пожалуйста?
Он отодвинулся.
— Ты не можешь остаться.
— Да, да, точно. Не могу. Тебя как звать?
— Ты не можешь остаться, не можешь находиться рядом со мной, не должна просить меня и не должна знать по имени. Я для тебя отщепенец. А теперь ползи к себе и забудь дорогу сюда.
Теперь, когда озноб и судороги отступили, он стал меня раздражать. Как же, уползу! Пока не получу то, что нужно, я отсюда не уйду.
— Я не просила провожать меня до общаги! Верни меня в МОЙ МИР!
Глава 2
Симбиоз и мимикрия
И парень застыл со странным выражением лица. Потом повертел в руках пустой пузырек из-под эликсира и покачал головой.
— Я не могу проснуться. Думала, что сплю, а утром все будет как обычно. Но вот утро, меня колбасит, и я не дома. А началось всё с тебя, с твоей норы. И будь так любезен, верни меня обратно.
— Айна…
— Я НЕ Айна! И не надо больше эликсира, — закончила фразу более спокойно, — я уже могу встать.
— Брэн.
— Что?
— Моё имя Брэн. Но даже если ты не Айна — это дело не изменит. Тебе нельзя находиться здесь, Приближенная, нельзя называть меня по имени. Лучше вообще не контактировать со мной.
Я осторожно по стенке поднялась и отряхнулась. Чувствовала себя намного лучше. Брэн, похоже, решил мне помочь, приглашающе махнул рукой к столу, большому, деревянному, очень добротному. И только когда мы сели друг напротив друга, заговорил:
— У нас ходят слухи о пришелицах, но их сразу отлавливают и казнят…
— Что?
— Тсс! Это я к тому, что тебе не стоит распространяться об этом.
— Ты отправь меня на место и я слова никому не скажу!
— Не могу.
— Что⁈
Он не шутил, не язвил, и вообще, выглядел очень серьезным.
— Процесс… переселения не изучен, спонтанен. И нет информации о возвращении пришелиц. Зато ведут строгий учет казней.
Я застонала:
— Пипе-ец… Но как-то же я попала сюда? Ты что-то сделал с ней, с Айной?
Брэн замялся.
— Её закоротило от электричества, — неохотно выдавил он.
— Вот! А в меня в моем мире ударила молния! И ведь я была уверена, что проскачу…
Мы понимающе посмотрели друг на друга.
— Слушай… А если меня еще раз ударить током? — предложила я лежащее на поверхности предложение.
— Исключено. Нет. Ты просто умрешь.
— Так ты же сам хотел меня убить, Брэн! А тут такая возможность!
— Я не могу.
— Что значит, не можешь?
— Мне запрещено касаться Приближенной. Если ты умрешь от моей руки — меня казнят.
— Так ты тупо пугал? — протянула я.
— Потому что и тебе нельзя приближаться к Отверженному. Такие правила. Если тебя заметят в моем обществе — ты потеряешь шанс на отбор к Сиятельному. Как отнесется твоя семья к потере такого шанса, скажи?
— Откуда я знаю? Это не моя семья! Я не Айна.
— А вот об этом забудь. Теперь ты Айна. Привыкай к новой жизни. И… держись от меня подальше, если не хочешь закончить ее в скором времени на площади Часовщиков, — ухмыльнулся Брэн, встал, подал мне руку и выпроводил за дверь, все же накинув на меня свой плащ. — Там уже собираются на завтрак. Не показывайся в таком виде.
Вот тебе и убийца, который боится дотронуться до меня.
И на проклятого как-то мало похож. Я видела его с головы до… ног. Без одежды. Обычный, местами даже симпатичный мужчина. Но помочь мне не захотел.
Зато теперь мне известно, что во всем виновато электричество! Вставить два пальца в розетку я и сама смогу, перенесусь в свое тело без особых усилий.
* * *
— То есть, как нет электричества⁈
Моя подруга Ула, имя я узнала по чистой случайности, всплеснула руками и похлопала себя по голове:
— Ты точно потеряла голову.
— Не потеряла, но ударилась. Очень ударилась, и некоторые вещи вышибло начисто.
— Тогда тебе срочно нужно обратиться к лекарю.
— Обратилась, но эликсир помог заживить только шишку.
Мы помолчали, она, наверное, в попытке найти к кому бы меня еще отправить с такими отклонениями, а я в досаде, что единственный к кому я могу пойти за ответами на вопросы — это Брэн, который не желает меня видеть и знать.
— Думаю, с началом лекций всё у тебя наладится.
— А когда они начинаются?
Ула горестно помотала головой.
— У тебя расписание на столе, вместе с фолиантами по алхимии. Сегодня вечером первое занятие.
— Вечером?
— Ну а как, если мы проходим свойства ингредиентов ночных созданий?
О, сколько из меня рвалось вопросов! Но я усилием воли сжала зубы, чтобы не задавать их каждую секунду.
Оставив Улу в общей комнате, я вернулась в свою, чтобы посмотреть на фолианты.
«Основы алхимии».
«Ингредиенты доступные на четырех континентах».
«Ингредиенты ночных созданий и редкие».
«Ингредиенты запретные и ответственность за их использование».
«Безопасность и охранные эликсиры».
«Вводный курс по механике».
«Основы политической и экономической системы Энерен».
Рядом лежали еще цветные брошюрки с частными назиданиями и рекламами туров на праздники и затяжные выходные.
Так. Затяжные выходные? Каникулы? Я впервые поймала себя на том, что пользуюсь памятью и знаниями Айны. Даже мышечной памятью, если вспомнить, как топаю ножкой и закатываю глаза.
Значит, у меня не будет проблем с пониманием, написанием, как нет языкового барьера. Уже хорошо. Плохо, что помнится не все, а то что узнаётся, слишком поверхностно. С этим что-то надо делать.
— Айна, темнеет. Нам пора!
Я взяла фолиант по ночным и редким, захватила толстый блокнот и карандаш, вздохнула, вдруг осознавая, что учёба моя не закончилась, а только начинается, и пошла за Улой, надеясь только, что учиться алхимии в Академии будет в разы интереснее, чем журналистике в академии.
* * *
Лектор Линч расставил на столе разной формы и размеров пузырьки и постучал палочкой по краю стола, привлекая наше внимание.
В полутемной классной комнате,
