с современным научным знанием видение комплексного функционирования органов пищеварительной системы. Разумеется, телеологический принцип проявился в работах Галена не только в отношении гастроэнтерологической проблематики. Объяснение физиологических процессов на языке функций частей тела стало исключительно полезным и, в перспективе дальнейшего развития медицины, весьма продуктивным решением — подлинным провидением великого врача и философа.
Об историографии и источниках
Что нового мы узнаем из конкретного текста об интересующих нас исторических событиях и персонажах? Насколько достоверны эти сведения, какой должна быть методика критики нового источника? Каким фактам верить — известным ранее или новым, порой противоречащим сложившейся историографической традиции? Каковы те изменения в оценках исторических процессов, к которым мы приходим на основе вводимых в научный оборот новых источников? Эти вопросы задает себе ученый, которому выпадает огромная удача — обнаружить ранее неизвестную информацию, способную радикально изменить взгляд на, казалось бы, хорошо известные события. Необходимость отвечать на них постоянно возникает у меня при изучении сочинений Галена. Так, например, в ходе подготовки материалов для этого тома появились основания для существенной переоценки вклада Эрасистрата в развитие античной медицины. Это диктует необходимость определиться, можно ли считать достоверными сведения о взглядах Эрасистрата, которые мы получаем из трудов Галена, и их влияние на последующую традицию античной медицины.
Эрасистрат наряду со своим современником и земляком Герофилом является легендарной фигурой в истории медицины. Рассказ о превосходном состоянии медицины в Александрии IV в. до Р.Х. в последние десятилетия встречается практически во всех обзорных монографиях и учебниках по истории медицины. Александрийскую «медицину Герофила и Эрасистрата» историки Античности также довольно часто приводят в качестве примера расцвета науки и культуры эпохи эллинизма. Иногда отмечается, что основные достижения Герофила связаны с исследованием анатомии, а Эрасистрата — с созданием некоторых экспериментальных физических моделей для изучения физиологических процессов[12]. В специальной литературе также встречаются аналогии между Эрасистратом и выдающимся механиком и математиком Архимедом. В историографии сохранилась тенденция говорить о Герофиле и Эрасистрате, не разделяя их имена, как бы подчеркивая их общий вклад в развитие медицины. Так, например, Дж. Лонгригг называет этих врачей «двумя великими александрийскими анатомами»[13]. Он также указывает на тот факт, что вплоть до конца 1980-х годов, «несмотря на грандиозность достижений этих двух александрийцев», историкам «были доступны лишь фрагментарные издания их трудов»[14]. Серьезными работами с источниками в этой области были, по мнению Дж. Лонгригга, сборники на немецком языке, содержащие фрагменты текстов Герофила и Эрасистрата, подготовленные К.Ф.Х. Марксом[15] и Р. Фухсом[16]. На английском языке по этой теме он указывает две статьи Ж.Ф. Добсона[17]. Достаточный объем информации о работах знаменитых александрийцев ученые получили лишь в конце 1980-х — начале 1990-х годов: важное значение имели издание Гарофало и фундаментальный труд Г. фон Штадена[18].
Дж. Лонгригг считает произведения Галена самым важным источником сведений о Герофиле и Эрасистрате. По его мнению, «Гален был хорошо знаком с их работами и явно находился под их влиянием, хотя время от времени его восхищение ими сменялось резкой критикой»[19]. Подобное обобщение мне кажется чрезмерным: в доступных текстах Галена я не встретил особой критики в адрес Герофила, как и восхищения трудами Эрасистрата. О Герофиле Гален пишет немного и, как правило, довольно сухо констатирует моменты, когда Герофил сделал научное открытие, которое непосредственно связано с работами самого Галена. Дж. Лонгригг справедливо отмечает, что «Гален враждебен к Эрасистрату, который, по его мнению, опрометчиво отказался от традиционных идей и практик Гиппократа, таких как теория о четырех жидкостях или практика кровопускания»[20]. Это верно, однако в работах Галена имеются моменты, когда он констатирует правоту Эрасистрата в тех или иных вопросах.
С 1920-х годов в специальной литературе появляются описания опытов, представлявших собой попытки моделирования физиологических процессов, которые будто бы воспроизводил Эрасистрат с использованием физических приборов. Основоположниками этой традиции можно считать Т. Мейера-Штейнега и К. Зудгофа, «История медицины»[21] которых долгое время оставалась едва ли не единственным комплексным исследованием по истории медицины, переведенным на русский язык. Влияние их суждений на советских ученых было особенно значимым, вклад этих исследователей в развитие истории медицины высоко оценивался и в англоязычной историографии, и нет ничего удивительного в том, что несколько поколений отечественных ученых без особой критики воспроизводили эту точку зрения.
Авторы этого сочинения рассуждают о тех или иных взглядах Эрасистрата, но практически не ссылаются на источники. Так, например, они указывают на то, что, по мнению Эрасистрата, болезнь представляет собой состояние, когда естественные функции организма не осуществляются вследствие переполнения частей тела недостаточно переваренными остатками пищи. По мнению Т. Мейера-Штейнега и К. Зудгофа, именно это состояние Эрасистрат называет «плеторой», и оно находится в центре его теории патологии. Они указывают на то, что Эрасистрат первым описал цепь патологических изменений разных органов, например печени при водянке, и утверждают, что эти наблюдения сделаны Эрасистратом при вскрытии трупов. Они считают, что эти и другие патологоанатомические исследования привели к тому, что Эрасистрат преувеличивал значение «чисто местных изменений»[22] в общей патологии. Сразу возникает вопрос: каким образом водянка и наблюдающиеся при этом изменения печени могут быть интерпретированы как переполнение непереваренными частями пищи? Ведь «плетора» — это весьма распространенный древнегреческий медицинский термин, со времен Гиппократа означающий именно переполнение жидкостью. Т. Мейер-Штейнег и К. Зудгоф также указывают, что Эрасистрат считал лихорадку симптомом (не болезнью) и следствием закупорки круга пневмообращения в больших артериях, возникавшим в результате проникновения туда крови из переполненных вен. Однако нет оснований сомневаться в том, что Эрасистрат рассматривал печень как гемопоэтический орган, в котором кровь образовывалась из поступавшей в организм пищи. Эта точка зрения была сформулирована еще Платоном в «Тимее», хотя идея появилась раньше. Схожее понимание принципа кроветворения мы встречаем и в текстах «Корпуса Гиппократа». Можно считать, что оно сложилось в Косской и Книдосской традиции еще в V в. до Р.Х. Т. Мейер-Штейнег и К. Зудгоф не объясняют, каким образом тезис о непереваренных остатках пищи соотносится с описываемой ими точкой зрения Эрасистрата на генез лихорадки. Замечу, что их интерпретация взглядов Эрасистрата на значение перетока крови в артерии из переполненных вен является верной и подтверждается соответствующими отрывками из текстов Галена. Верно и то, что перетоком, но на уровне более мелких сосудов, Эрасистрат объяснял местный воспалительный процесс, — например, исследователи отмечают, что, по мнению Эрасистрата, «артрит возникает вследствие плеторы суставов»[23]. Это утверждение правильно, но оно не согласуется с тезисом о переполнении
