самооценке этого человека, отняв у него единственную любовь, которую он когда-либо знал.
Она отряхнула руки. — Он предал любовь, поэтому у него никогда не будет ее снова.
— Я не думаю, что твое наказание несправедливо, — объяснил Аид. — Но оно может создать монстра.
Она ухмыльнулась, выражение ее лица было озорным.
— Тогда он весь твой. Монстры — по твоей части, Аид.
В этот момент подошла Минфа, балансируя подносом с напитками. Именно так нимфа проводила большую часть своих вечеров в Невернайт — принимая заказы и доставляя их, флиртуя как со смертными, так и с бессмертными, и собирая информацию у самых элитных клиентов Аида.
— Леди Афродита, — сказала Минфа, передавая богине бокал розового вина. — Лорд Аид.
Она протянула стакан виски, и когда она отошла, он повернулся к Афродите, которая подняла на него светлую бровь.
— Что? — спросил он в ответ на ее вопросительный взгляд.
— Эта нимфа хочет трахнуть тебя, — сказала она.
«Ошибка, которую я никогда больше не совершу», — подумал он.
Аид не отреагировал на ее комментарий и вместо этого сказал: — Ты не часто украшаешь мои залы своим присутствием, Афродита. Что я могу сделать для тебя?
Она сделала глоток вина, ее глаза цвета морской пены встретились с его глазами.
— Я надеялась, что тебя заинтересует наша собственная сделка.
— Я не играю с богами.
— Всего лишь одна игра, Аид, — невинно сказала она, а затем подзадорила: — Ты боишься?
— Игра, в которую играют под этой крышей, никогда не бывает всего лишь игрой.
«Даже для меня», — подумал он. Всегда существовала возможность проиграть, и он, как правило, терял столько же, сколько и смертные, которые заключали с ним сделки, но их просьбы он мог удовлетворить. Он не доверял тому, о чем просила Афродита. — Зачем тебе игра? Чего ты хочешь, богиня?
— Почему я должна чего-то хотеть? — спросила она. — Возможно, мне просто скучно и я нуждаюсь в развлечении.
— Нет ничего более опасного, чем скучающая Афродита, — размышлял Аид.
Она надулась. — Пожалуйста, Аид?
Он встретился с ней взглядом и отпил из своего стакана, прежде чем ответить.
— Нет, Афродита.
Ей нужно было нечто большее, чем просто развлечение. Он видел это по ее поведению, напряженная и непреклонная. Что-то привело ее сюда, и, если ему нужно было догадаться, это было связано с ее мужем.
— Хорошо.
Она вызывающе вздернула подбородок.
— Ты вынудил меня.
Он пристально посмотрел на нее, зная, что она собирается сказать дальше.
— У меня есть неиспользованная благосклонность от тебя, Аид. Я хочу ею воспользоваться.
Благосклонность, оказанная между богами, была подобна кровному договору. Однажды даровав, ее нельзя была забрать обратно.
— Ты потратишь милость на игру в карты? — спросил он. Он знал ответ — что бы ни привело сюда Афродиту, это стоило того, чтобы воспользоваться благосклонностью.
Ее глаза вспыхнули. — Это того стоит.
Он сделал глоток виски. Сдержавшись от того, чтобы сказать что-нибудь, о чем он мог бы пожалеть, прежде чем он выдавил:
— Одна игра, Афродита, не больше.
Она просияла, как будто он подарил ей звезды на небе. — Спасибо, Аид.
Аид щелкнул пальцами, и они вдвоем телепортировались в Рубиновый люкс наверху. Это была одна из нескольких комнат, которые Аид использовал, когда играл со смертными. Все они были названы в честь драгоценных камней. Он выбрал эту комнату намеренно, как своего рода укол в адрес Афродиты. Рубин был символом страсти — то, чего ей как раз не хватало. Стены были красными, а черная ткань была задрапирована от пола до потолка, обрамляя чувственные монохромные фотографии. В центре стола, освещенного приглушенным светом, лежала колода нераскрытых карт.
Когда Аид занял свое место, он предложил их Афродите. — Ты хотела бы заключить сделку?
— Нет.
Улыбка изогнула ее губы. — Я позволю тебе сохранить немного власти, Аидоней.
Он свирепо посмотрел на нее. Ему не нравилось это прозвище. Смертные использовали его из страха. Теперь она назвала его так, чтобы подразнить.
— Тогда в блэкджек.
— Пять карт, — сказала Афродита. — Тот, кто выиграет больше всего, устанавливает ставки.
Аид согласился и проиграл после первой раздачи. Его пальцы на бедре сжались в кулак.
— Что ты видишь, когда смотришь в мою душу, Аид? — небрежно спросила Афродита, поджав губы, когда он снова раздал карты.
В этом вопросе не было ничего удивительного. Он часто получал такой вопрос, но никогда от Афродиты.
— Почему ты спрашиваешь?
Когда она встретилась с ним взглядом, он увидел, что она серьезна и что она боится правды. Это было видно в ее глазах, тень, промелькнувшая на ее лице. Она недолго смотрела на него, прежде чем сосредоточиться на своих картах.
— Ещё одну карту, — сказала она, и Аид дал ей еще одну карту, прежде чем раскрыть свои карты — у Аида было два туза и двенадцать бубен, у Афродиты — перебор. Она нахмурилась из-за своего проигрыша, но продолжала говорить, пока Аид раздавал карты.
— Мне просто интересно, так ли я ужасна, как, кажется, думает Гефест.
Афродита не была ужасной, но ее союз с Гефестом ожесточил ее сердце и сломил дух. То, что осталось, — это злобная и циничная оболочка.
Аид тоже когда-то был озлоблен, но в отличие от Афродиты, которая справлялась со своим гневом и одиночеством, развлекаясь со смертными и богами, он изолировал себя ото всех, пока единственное, что люди могли делать, это сочинять истории и сказки о неуловимом Боге Подземного мира.
— Гефест не считает тебя ужасной, Афродита. Он просто боится полюбить тебя.
Она издевательски рассмеялась, поэтому Аид бросил вызов: — Ты когда-нибудь говорила ему, что любишь его?
— Какое это имеет отношение к моему вопросу?
Прямое, хотел сказать Аид.
— Ты была подарком Гефесту в то время, когда выставляла напоказ своих любовников. С его точки зрения, ты была невестой поневоле.
Не имело значения, что Аид знал правду. Афродита всегда была очарована Богом Огня. В древние времена, в тех редких случаях, когда Аид отправлялся на гору Олимп, он ловил ее на том, что она наблюдала за Гефестом, в основном хмурясь, потому что он не уделял ей внимания.
Но Аид также хорошо знал Гефеста. Бог был другим. Он не стремился быть в центре внимания, был не разговорчив. Он получал удовольствие от одиночества и инноваций, и в глубине души он чувствовал себя… недостойным, в основном из-за отношения к нему в древности. Как одноногий бог, он часто — и ошибочно — подвергался насмешкам. Со временем Гефест адаптировался, смастерил протезы и теперь ходил с одним из них, сделанным из золота.
— Я не удивлен, что Гефест не заинтересован в
