подчиняюсь ничьему расписанию, кроме своего собственного?
Минфа была его помощницей с незапамятных времён, и она прошла через этапы, когда пыталась взять над ним контроль, над его временем, его царством и его телом. Ее стремление к контролю не ускользнуло от него. Он распознал в ней эту черту, потому что сам обладал ею.
— Опоздание не привлекательно, Аид, даже для бога, — отрезала она.
На его губах появилась улыбка, но он оставался невозмутимым. Его веселье только разозлило бы ее еще больше.
— Пока ты развлекался, — Аид прищурился от укола, — Мне пришлось развлекать твоих гостей.
Брови Аид нахмурились, и страх пополз вверх по его горлу. — Кто меня ждет?
По выражению лица Минфы — по тому, как сузились ее глаза, как слегка изогнулись губы, — он понял, что ему не понравится ее ответ.
— Леди Афродита.
— Черт, — пробормотал Аид.
Минфа даже не пыталась скрыть свое веселье, ее губы изогнулись в широкой улыбке.
— Возможно, тебе стоит поторопиться, — сказала она. — Когда я настаивала, чтобы она подождала тебя здесь, она сказала, что внизу ей найдётся, чем развлечь себя.
Фантастика. Единственное, чем когда-либо развлекала себя Афродита — это война.
Он вздохнул. — Спасибо, Минфа.
Явно довольная выражением благодарности Аида, Минфа разжала руки, позволив им упасть по бокам.
— Принести вам что-нибудь выпить, милорд?
— Да. На самом деле, сегодня вечером у меня не будет пустого стакана.
Аид исчез и появился на танцполе своего клуба, где он ходил, молчаливый и невидимый. Как всегда, он был битком набит смертными и гуманоидами — нимфами, сатирами, химерами, кентаврами, ограми и циклопами. Одни использовали маскировку, другие — нет. Некоторые просто хотели испытать острые ощущения от посещения самого известного клуба в Новых Афинах, другие с тоской поглядывали в сторону гостиной наверху, надеясь, что кто-нибудь из сотрудников Аида назовет пароль на ночь.
Пароль не гарантировал игру с Богом мертвых, это был просто еще один шаг в процессе. Как только смертные проходили через двери гостиной, в них поселялся страх, и этот страх либо отталкивал их, либо приводил в отчаяние. Больше всего Аида интересовали отчаявшиеся — те, кто мог измениться, если бы им дали шанс.
Это был деликатный процесс, в котором участвовало много игроков. Аид потерял свою изрядную долю сделок, и он чувствовал это на своей коже, нескончаемый зуд и напоминание о неудаче, но если он мог спасти одну жизнь на пути к разрушению, он чувствовал, что это того стоило.
Аид уловил аромат магии Афродиты — морской соли и роз — и обнаружил ее сидящей на коленях у пожилого мужчины средних лет. У него были темные редеющие волосы. Его лоб был сальным, а лицо пухлым, переходящим в потную шею, вокруг которой были сплетены руки Афродиты, ее груди прижались к его груди. Аид заметил золотое кольцо на безымянном пальце левой руки мужчины. Ему не нужно было смотреть в душу смертного, чтобы понять, что он лживый ублюдок.
— Почему бы нам не пойти ко мне, детка? — спросил мужчина, пока его руки исследовали тело Афродиты, двигаясь по ее ребрам и бедрам. Аид съежился, наблюдая за этим взаимодействием.
— О, я правда ю хотела бы остаться еще немного, — говорила Афродита. — Разве ты не хочешь заключить сделку с Аидом?
Мужчина сжал ее, впиваясь пальцами в ее ягодицы. — Больше нет. Ты — все, что мне нужно.
— Правда? — задыхаясь, спросила Афродита и наклонилась ближе, ее розовые губы были в нескольких дюймах от его.
Аид должен был признать, что Богиня Любви была великой актрисой. Она скрыла свое отвращение к этому мужчине и отвлекла его своими руками, когда они скользнули вверх по его груди. Аид почувствовал, как ее магия поднимается, и понял, что она вынуждает мужчину сказать ей правду, когда она задаст свой следующий вопрос.
— Чего тебе не хватало раньше?
Аид знал ответ, потому что мог видеть его. Неуверенность смертного росла по мере того, как он старел, и она переплеталась с его нарциссизмом и потребностью чувствовать себя важным. Он держал обиду, как своего ребенка, близко к сердцу, и она отравила его кровь, подпитала его ложь и спровоцировала его измену. В чувстве вины, которое висело на его плечах, как злобная горгулья, у него осталось немного человечности. Чтобы заглушить боль, он пил, но за последние несколько лет его терпимость к выпивке возросла, а это означало, что ему нужно больше, чтобы уходить от того, во что превратилась его жизнь.
У этого человека была трещина в душе, и у Аида было чувство, что Афродита вот-вот разобьет ее вдребезги.
— Я неуверен в себе. Мне нужно знать, что меня все еще хотят другие женщины.
— И этого недостаточно, чтобы быть желанным для твоей жены?
Красивые губы Афродиты скривились в хмурой гримасе. Глаза мужчины расширились, его разум был в противоречии с тем, что выходило из его рта. Аид видел это раньше, когда использовал такую магию.
— Я люблю свою жену, — сказал он. — Я просто ищу секса.
— И это все?
Она захлопала ресницами, а затем заговорила многообещающим голосом, окутанным мраком. В таком случае, когда ты вернёшься к своей жене сегодня ночью, она больше не будет желать тебя. Она съежится от твоего прикосновения и отстранится, когда твои губы коснутся ее губ. Она откажет тебе, она оставит тебя, и ты никогда не придёшь в себя.
Глаза мужчины расширились, и он больше не держал Афродиту, его руки отдернулись от ее кожи, как будто она горела.
Это была Афродита в ее истинном обличье. Мир смертных верил, что она была не более чем сексуальным существом, что она искала развлечений и удовольствий как у богов, так и у смертных, но правда заключалась в том, что она могла быть мстительным богом, особенно по отношению к тем, кто предавал любовь.
Вероятно, пришло время Аиду появиться.
— Афродита, — поприветствовал он, сбрасывая чары.
Богиня повернулась, чтобы встретиться с ним взглядом, и улыбнулась.
— Аид, — промурлыкала она чувственным голосом, и хотя она только что прокляла смертного, которого все еще использовала в качестве кресла, его глаза затуманились от желания при этом звуке.
— Я думаю, что у смертного было достаточно волнений за одну ночь. Почему бы тебе не позволить ему ускользнуть?
Лицо Афродиты изменилось при упоминании изменщика, и она повернулась, чтобы пристально посмотреть на него, прежде чем слезть с его колен.
— Ползи, змей.
Смертный повиновался и, ошеломленный, побрел в толпу.
— Что?
Афродита огрызнулась, когда снова посмотрела на Аида.
Его брови поднялись от удивления ее ядовитостью.
— Ничего. Хотя ты вряд ли поможешь
