догоняют, что натворили? Мальчики показались мне шалопаями без тормозов, сначала творят, потом думают, но всё-таки думают. Видимо, ошиблась. Жаль.
Подаваться на манипуляцию я точно не собираюсь.
— Слушайте, а вас смертную казнь за похищение людей не практикуют? — задумчиво поинтересовалась я.
Мальчишка вздрогнул, выпучился на меня круглыми глазами.
Я решила развить успех:
— Нет? Печа-ально. А тюремное заключение? Вы-то, как я поняла, ещё несовершеннолетние. То есть отвечает перед законом опекун.
— Да что вы несёте!
— Дуля тебя, а не возвращение!
— Хм?
Мальчишки вылетели, чуть не сбили с ног вернувшегося Блеза.
— Тяжело вам с ними, — посочувствовала я, с некоторым сомнением рассматривая грязно-серую пропахшую пылью материю, выданную мне вместо плаща.
Блез помог мне закутаться, и ткань скрыла меня от шеи до пяток. Будет волочиться по полу — как бы самой себе на подол не наступить. Блез забрал у меня свой сюртук, надел, застегнул на все пуговицы, рывком одёрнул полы.
— Я не справился…, — убито признал он, глядя перед собой всё тем же отсутствующим взглядом.
Что?! Да парень просто святой! Мог бы жить в своё удовольствие, развлекаться, а он от и до посвящает себя братьям, которые вместо благодарности треплют ему нервы и устраивают проблемы.
— Господин Ириас! — я вспомнила, как к парню обращался капитан. — Если за неполные два десятка лет у них мозги так и не сформировались, это точно не ваша вина.
— Спасибо, госпожа.
Мыслями Блез был явно не со мной, но тем не менее он учтиво предложил мне локоть и повёл.
Глава 4
Улица встретила меня духотой и теснотой. Солнце припекало. Сухой ветер гнал по каменным плитам дороги не то песок, не то серовато-бежевую пыль. Безлюдно. Безжизненно. Ни деревьев, ни газонов, только жухлые былинки, чудом укоренившиеся в стыках плит. Дома приземистые, неказистые, зато основательные, стоят стена к стене, между даже ладонь не втиснуть. Каждое здание — миниатюрная крепость.
Странный город…
Повеселее стало ближе к центру. Во-первых, улица стала шире. Во-вторых, на некоторых зданиях появились цветные вывески, правда, большей частью выгоревшие. Я опознала ателье, булочную. Даже мелькнула мысль попросить зайти, но, покосившись, на Блеза, я передумала. Выражение лица у парня совсем траурное.
— Эм, господин Ириас, а если я на суде скажу, что у меня нет к мальчикам претензий, это поможет?
Блез отреагировал не сразу. Я уже собиралась повторить вопрос, но он опередил:
— А разве у вас нет претензий, госпожа?
— Есть и ещё какие, — честно признала я, — но…
Не хочу за компанию наказывать и Блеза. Это его братья — пусть сам разбирается. Только меня к понедельнику пусть обратно вернёт.
— Не поможет, — качнул он головой.
— Жаль.
Блез снова погрузился в размышления, а я продолжила крутить головой. Потому что интересно же! Другой мир, магия. Впервые в моей жизни происходит нечто волшебное. Нет, я понимаю, что лучше бы приключения обошли меня стороной, и уж точно я не горю желанием задерживаться в гостях. Но… Видимо, весь вес ушёл в килограммы и характер мне достался излишне лёгкий, почти воздушный. Я искренне не понимаю, зачем переживать о том, что будет, например, в магистрате. До возвышающейся над городом желтовато-оливковой квадратной башни топать ещё минут пять, а может и все десять. Сию секунду всё хорошо — так значит надо наслаждаться прогулкой! И я улыбнулась встречному мужчине.
Если в жилом районе на улицах никого не было, то ближе к центру люди появились. Я старалась не пялиться, разглядывать украдкой. Лица-то в целом европейские, разве что кожа у многих бронзовая, загорелая. Встречались нам в основном военные, реже — гражданские, и вот их одежда… Несмотря на жару ткани на пошив шли плотные, весенне-осенние. Вот зачем упаковываться в сюртук, когда по ощущениям градусов тридцать, не меньше? Можно же лёгким пиджаком обойтись, нет? Женщин мы встретили только двух, и обе в глухих длинных платьях, из-под которых едва выглядывали мыски туфель. Или башмаков? Та, что постарше, собрала волосы в низкий пучок, молодая заплела косу. Может, раз здесь не принято с распущенными ходить, мне стоило собрать волосы хотя бы в хвост? Хотя они у меня плащом к спине прижаты.
Блез толкнул массивную дверь и пропустил меня в каменный мешок вестибюля. Каждый шаг гулко отдавался в пустом помещении.
— Нам направо, госпожа.
Видимо, за деревянную перегородку, криво-косо сколоченную из разнокалиберных досок.
Главное здание города, а изнутри выглядит ещё более паршиво, чем дом братьев. Ту атмосферу я отчётливо почувствовала: в доме ночуют, завтракают, обедают, ужинают, но словно не живут.
Мы прошли до конца коридора. В открытом закутке за столом ровесник Блеза безмятежно дремал, удобно закопавшись в стопки картонных папок и документов. А не плохо тут у чиновников рабочий день проходит. Мне бы так: в офисе макраме любимое плести.
Блез нетерпеливо хлопнул по столешнице. Парнишка вздрогнул, подпрыгнул.
— Г-господин Ириас? Уф, напугали.
Он знает Блеза? То ли город настолько маленький, что здесь все всех знают, то ли Блез достаточно известный, не зря же к нему «господин» обращаются.
— Чем могу помочь? — спохватился клерк.
— Госпожа ведьма будет некоторое время моей гостьей.
— Ага…
Парень покладисто кивнул, выудил из стола пухлый журнал, раскрыл ближе к началу, пошуршал страницами.
— Та-ак, сегодня у нас… Как зовут госпожу ведьму?
Я вопросительно покосилась на Блеза. Мало ли.
— Госпожа?
— Ляля Белоусова.
— Как-как? — недоверчиво переспросил парень и провёл по щеке тыльной стороной ладони, размазывая случайную каплю чернил.
— Ляля Бе-ло-у-со-ва.
— У-у-у… Язык сломаешь! Госпожа, вы к нам прибыли из…?
— Межпространственное перемещение из другого мира, — пришёл мне на помощь Блез.
Парнишка воспринял ответ на удивление равнодушно. Записал. Уточнил, надолго ли я. Выяснив, что я прибыла на неопределённый срок без определённой цели, сделал в журнале последние пометки и сообщил, что мне выдано стандартное десятидневное разрешение.
Что именно это означает, я не совсем поняла, но выяснять не буду. Десять дней? Я покину этот не слишком гостеприимный мир гораздо раньше.
На обратном пути я не утерпела.
— Господин Ириас, а почему вы называете меня ведьмой?
— Потому что вы ведьма, госпожа, — последовал закономерный ответ.
Логично. Капитан Очевидность одобряет.
Я откинула попавшую в глаза прядь волос. Ветер стал заметно сильнее, злее. Пыль позёмкой стелилась по плитам.
Спросить или не спросить? Во мне боролись два взаимоисключающих желания. Эгоистичная часть меня требовала вытянуть из парня подробности, а совесть категорически запрещала докучать человеку, у которого серьёзные проблемы в семье. Да и… Посочувствовать хочется, убедить, что напрасно он берёт на себя слишком много, что два лба,
