— У-у-у…
— Перестань! — бросаю на подругу суровый взгляд, и она замолкает, больше не развивая эту тему.
Домой мы с дочерью возвращаемся поздно вечером, вдоволь нагулявшись и наевшись мороженого. Моя беременность проходит отлично, нет никаких жалоб на недомогание или тонус, поэтому я могу себе позволить такого рода прогулки. Так же просто было и с Лизой. Всю беременность я порхала и умудрялась учиться до самых родов.
Жму кнопку вызова лифта, но тот не приезжает. В одной моей руке самокат, в другой — пакет с продуктами. Перспектива того, что придется идти пешком на девятый этаж меня вовсе не радует, но выбора нет.
— Яна, добрый вечер, — слышу за своей спиной голос соседа.
Дима живёт этажом ниже, и мы знакомы с ним с самого детства. Раньше он жил в квартире со своими родителями, но они умерли некоторое время назад, и теперь он живёт один. На год старше, работает программистом. Худощавый, светловолосый и приятный в общении.
— Добрый вечер, — здороваюсь в ответ.
— Давай я помогу!
— Не стоит, Дим, мне не сложно, — мотаю головой.
— Мне тоже, — он забирает у меня из рук пакет с продуктами и самокат. — К тому же, нам по пути.
Мы с Лизой шагаем следом за ним. Он идёт быстро, мы — чуть помедленнее, только свой этаж Дима проходит мимо и поднимается с нами на девятый. Останавливается у двери и возвращает наши вещи.
— Спасибо за помощь, Дима, — благодарю его.
— Что ты, не стоит, — он бросает короткий взгляд на мой живот, поправляет пальцем очки в золотистой оправе. — Муж почему тебе не помогает?
— А у нас нет мужа! — произносит дочка, которая до этого время молчала. — И папы у меня нет. А ребёнка, который у мамы в животике, нам нужно будет вернуть.
— Лиза!
Бросаю на неё гневный взгляд и ощущаю, как вспыхивают мои щеки. Представляю, что подумал обо мне сосед. Хотя и так, наверное, обсуждали бы, если бы я вернулась из роддома в одиночестве и без младенца.
— Ты суррогатная мать? — догадывается сосед.
Отвечать на его вопросы совершенно не хочется, но врать я не умею.
— Да.
— Отлично, — отчего-то улыбается он. — Ты молодец, даришь людям радость! Ян, в таком случае, может сходим куда-нибудь вместе?
Дочка толкает дверь в квартиру, и та поддается и открывается. На пороге показывается мама, которая, увидев нас с Димой, делает удивленное лицо, будто она вовсе не подсматривала за нами в дверной глазок. Сосед тушуется и спешит попрощаться, сказав, что мы ещё увидимся позднее и обязательно поговорим.
— Он хороший, — произносит мама, помогая дочке раздеться. — Присмотрелась бы…
— Кто хороший, мам?
— Димка! Я же вижу, как он на тебя смотрит.
— Смотрит, и что? Я не пойду с ним на свидание, если ты об этом.
Вешаю в прихожей сумочку и снимаю с себя обувь.
— Ты бы о Лизке подумала! — произносит с укором мама. — Ей какой-никакой отец нужен, а Димка смотрит на тебя щенячьими глазами уже сколько лет. Он заботился бы о тебе и дочери.
Возможно, она права, но думать об этом сейчас мне не хочется. Дима совершенно не в моём вкусе, сердце при виде на него абсолютно не ёкает, а мужчинам с давних пор я не доверяю.
И боюсь, как огня.
Глава 4.
* * *
— Хлеб не забудь купить, — мама без стука открывает дверь в мою комнату.
Она застает меня перед зеркалом, когда я подкрашиваю ресницы. Через десять минут должен приехать Тимур, он написал мне об этом в личном сообщении. Теперь у меня есть его номер, и я могу в любое время позвонить и сказать ему о дочери. Могу, но не стану.
Мама щурит глаза и окидывает меня пристальным взглядом с головы и до ног.
— Ты куда-то ещё собралась? — спрашивает.
— Нет, только на УЗИ, — отвечаю невозмутимым голосом. — А что?
— Да нет, ничего, — немного оттаивает. — Ты это платье надеваешь только по особым поводам, Яна.
Она заставляет меня густо покраснеть, потому что так и есть. Платье, которое я достала из шкафа, одно из самых нарядных и дорогих в моём гардеробе. Я купила его, когда получила премию на работе, впервые так сильно потратившись. Маме сумму не назвала, но было и без ценника понятно, что оно не из дешевых.
— Чушь, — отвечаю ей, привирая. — Платье как платье, ничего в нем особенного.
Мама недоверчиво качает головой и прикрывает за собой дверь.
Отшвыриваю тушь в сторону, злюсь на саму себя. Для кого нарядилась, спрашивается? Для того, кто вышвырнул тебя из номера, словно дешевку? Тут же снимаю с себя платье, небрежно забрасываю его на самую верхнюю полку и достаю оттуда наряд попроще. Вместо распущенных по плечам волос завязываю высокий хвост. Стираю с ресниц тушь, а с губ помаду. Вот, так вполне годно для обычной деловой встречи между суррогатной матерью и биологическим отцом, которому я должна буду вернуть ребёнка через несколько недель.
Когда выхожу в прихожую, мама удивленно вскидывает брови. Заметила, что я переоделась, но, наверное, списывает это на личные счёты. Так даже лучше.
— Лиза ещё спит? — спрашивает меня.
— Да, мам. Не буди пока её.
— Не буду, — ворчит себе под нос. — У нас розетка сломалась в гостиной, а починить некому. Да и дверца на кухонной тумбе на ладан дышит, ещё чуть-чуть и отвалится.
— На что ты намекаешь, мам? — спрашиваю, опираясь лбом о дверной косяк. — Хочешь, я сама починю, когда приеду?
— Я намекаю на то, что мужика тебе надо достойного, Яна.
— Чтобы розетку и дверцу починил? — не могу удержаться от подколки.
— Да ну тебя, — машет рукой мама. — Кого ты ждешь? Принца на белом коне? Ты его не дождешься! Был у тебя уже один, да свалил в неизвестность, оставив тебя с ребёнком.
Всей правды об отце Лизы маме я не рассказала, конечно же. Это был бы фееричный скандал, что её умница-дочка после нескольких часов знакомства поехала с незнакомым мужчиной в отель. В тот период мать часто оставалась на подмосковной даче, которую мы чуть позже продали. Мне нужно было всего лишь навещать бабушку и учиться, да только Динка со своим праздником спутала все планы.
Я впервые не ночевала дома, оставшись наедине с мужчиной. Матери сказала, что это были долговременные отношения, да только мы расстались, и он пропал бесследно, а я не успела рассказать ему о своей беременности. И номер он сменил, и адрес. Мне приходилось изворачиваться и врать, иначе мать бы всю столицу на уши поставила, чтобы его найти.
— Не такой судьбы я для тебя хотела, Янка.
— Я знаю. Прости, что не оправдала твоих надежд.
Открываю дверь, выхожу в подъезд и дрожу от негодования. Стоило мне один раз ошибиться и теперь семь лет приходиться выслушивать о том, какая я непутёвая. Но такие моменты наглядно показывают мне, как не стоит вести себя с собственной дочерью.
