в том числе место под лестницей и чердак.
Я отскребала полы щёткой и мыла окна, если получалось их открыть (хотя для этого было уже холодновато).
Всё самое ценное и интересное из найденного я складывала у камина в кабинете, чтобы позже как следует рассмотреть, почистить и разложить так, как понравилось бы хозяину дома.
Когда я нашла комнату с Алтарём, то села перед ним на пол и просто сидела так, забыв про время. Сердце колотилось. Ещё нигде я не чувствовала присутствие Салазара так сильно, как здесь, рядом с его магическими инструментами. Рядом с его самыми любимыми и нужными книгами и его Книгой Теней5. Я задавалась вопросом, как всё это могло уцелеть? Почему это не под стеклом в Музее Магии и Колдовства? О чём думали многочисленные последователи Салазара и где они сейчас? Я чувствовала себя одновременно преступницей и Колумбом.
И мне нужно было во что бы то ни стало связаться с Ним. Маятник или игла с алфавитной таблицей в круге, Доска Уиджа, всё что угодно, — я должна была это сделать. На мои вопросы мог ответить лишь тот, кого я любила и чью могилу украшала цветами.
А в то время как я мыла, скребла и драила чужой дом, Городской попечительский совет готовил документы для отправки моего нового одноклассника Роберта Бэка и ещё нескольких детей из семей с низким достатком — из их полуподвальных нор на окраине Хэттлстоуна — в Шеффордский приют для мальчиков Святого Франциска. В те дни родителям Шарлотты пришлось стать свидетелями немыслимых истерик, поскольку Лотти грозилась отравиться крысиным ядом, если они не спасут её нового друга и его опустившую руки мать. Со слов мистера Роуза, сцена была грандиозной.
(P.S. Знала ли я, что он мой отец? Все знали, но это отдельная песня. Главное, что Дерек Роуз готов любить "своих чучундриков" вечно. Даже сейчас, когда мы с Шарлоттой в капитальных контрах, отец регулярно выходит на охоту, чтобы отловить и затащить нас в закусочную "на откорм". Ещё у нас общее чувство юмора).
Глава 3
"О матери, скажите своим детям не делать того, что делал я"6. Пребывание в доме Могущественного Мертвеца, вызов духа умершего с помощью Доски Уиджа в одиночку, в замкнутом пространстве, без построения элементарного защитного круга — в этом не было для меня ничего пугающего, но расплата явилась в виде боли, когда Он ответил. Красивая планшетка-указатель с козлиной головой и деревянная доска упали с колен, когда я поднялась с пола в Алтарной комнате. "Я вернусь домой и изорву твой портрет в клочья, Салазар!" — эта мысль помогала мне сдерживать слёзы, пока я сбегала по лестнице.
"Можешь брать, что угодно, ты же за этим сюда явилась".
Я не вынесла ни пылинки из этого дома, даже пустую металлическую шкатулку из разрушенной садовой беседки выскребла дочиста и поставила на каминную полку. Жестокий, вероломный, порочный старик, как ты смеешь считать меня воровкой?! Мне нужно было как можно скорее выбраться на улицу.
Внезапно тишина взорвалась звуками громкой оркестровой музыки, источник которой, несомненно, находился в доме. Любопытство заставило меня развернуться и пойти на звук — я просто не могла не идти.
На столе в кабинете стоял патефон, но стоило мне зайти внутрь, музыка смолкла, а дверь за моей спиной захлопнулась.
Я обернулась: у двери стоял мальчишка с огромными синими глазами, тот самый любитель плеваться. Сначала сердце у меня ушло в пятки, а потом пришла здравая мысль, что, возможно, неблагодарный Салазар заслуживает того, чтобы его ковры немного пострадали.
— Как ты сюда попал?
(Глупый вопрос. А как я сюда попала. Может нам пора организовать "Гильдию прогульщиков"?)
— Это ты поставил пластинку?
Он смотрел на меня во все глаза и молчал. Похоже, смелым он был только в окружении шумной толпы на школьном дворе, где можно скрываться за чужими спинами.
— Сюда нельзя приходить. Больше никогда этого не делай, ясно? Соседи увидят и вызовут кого-нибудь из Полицейского управления.
(Ха-ха, попробуй найди себе соседей в этой старой части города).
Но глупый мальчишка даже не понял шутки, зато подал голос.
— Я с Шарлоттой!
"Это дело моей жизни, Дженни". Ясно, какое. Легко представить, как Шарлотта ходит по дому, роется в книгах Салазара, трогает и переставляет регалии на его Алтаре!.. Я подтолкнула Роберта к глубокому креслу у камина. Огонь уже угасал, но было ещё тепло.
— Оставайся здесь. Ничего не трогай, или я тебе врежу, ясно?
Я взбежала вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки и чуть не сбила свечи, которые сама же на них поставила. Оттаскаю Лотти за волосы, если она к чему-нибудь прикасалась! (Да, я уже не считала себя последователем Хэттстоунского ведьмака, но чувствовала, что должна защитить его вещи. Согласна, звучит глупо, но мне было двенадцать).
Шарлотта сидела в коридоре, прислонившись спиной к двери Алтарной, на потускневшем зелёном ковре, покрывавшем половину этажа, и тяжело дышала. Глаза моей бывшей подруги были прикрыты, ресницы подрагивали, к груди она прижимала самодельную тетрадь, распухшую от зарисовок и записей. (Забегая вперёд, скажу, что Лотти могла стать превосходным художником, если бы не пошла в журналистику вслед за Робертом, подобно крысам, зачарованным игрой Пёстрого Флейтиста).
Стоило мне взглянуть на тетрадь, злость, чуть поутихшая, снова взметнулась: она отказывается иметь дело со мной, а какому-то гадёнышу доверяет свои тайны!
— Дженни? — Шарлотта открыла глаза и вздрогнула. — Она ушла?
— "Она"? Я встретила только Синеглазку. Угнездила его в кресле на первом этаже.
Она хотела что-то сказать, но быстро передумала. Видимо, из соображений "секретности".
— Кого ты здесь видела, Лотти?
— Может быть… Я не могу тебе сказать.
Она поднялась на ноги и спрятала тетрадь с потрёпанную синюю школьную сумку, перешитую из старого пальто. Удивительная вещь: Марго и Лиззи подружились с ней, хотя Шарлотта была странной не меньше моего.
Пока мы шли по коридору и спускались по лестнице, я не могла отказать себе в удовольствии наговорить гадостей.
— Какая ты смелая, Лотти Роуз, не побоялась спуститься в зловещую долину привидений. В отличие от своего возлюбленного, конечно. Но в твоей миленькой сумочке наверняка найдётся пара сухих штанишек, верно?
Шарлотта, ни слова ни говоря, прошла прямиком в кабинет. Как я и думала, Роберт пригрелся в огромном кресле и сопел, а яблоки, оставленные мною на столе, исчезли в его животике без остатка. Я только в этот момент поняла, что его школьная курточка была ему мала, а ботинки и вовсе
