выдался на редкость холодным, а Лотти предстояло сунуть свой маленький нос повсюду, начиная от узких улочек на задворках до центральных улиц, возможно с захватом части пригорода. Она показала мне карандашные зарисовки старинного здания, где размещалась булочная и разные лавки, и маленькие цветные наброски театра (фасад, фойе и сцена, дальше внутрь она не попала). Надев практичную одежду и удобные ботинки, Шарлотта всё свободное время тратила на то, чтобы ездить по городу на велосипеде, рисовать, расспрашивать старожилов о "таинственных городских легендах". Если погода портилась, она сидела в библиотеке и изучала старые местные газеты или шла в музей, где тоже безостановочно зарисовывала и писала. Когда я с самого начала хотела включиться в работу, Лотти со смесью превосходства и сожаления сказала: "Это дело моей жизни, Дженни. Найди своё".
Потом наступило время школьных занятий. В нашем классе появился Роберт — мальчик с большими синими глазами, которые всегда первыми приковывали внимание к его лицу. Мальчик, который совершенно мерзким и наглым образом в меня плевался. Только в меня и в мои вещи! Остальных это миновало. Его оставляли после уроков, но это не прекращалось, а Лотти, вместо того, чтобы поддержать, перестала со мной разговаривать. А потом и вовсе стала дружить против меня с Марго, Лиззи и Лорен. Даже сейчас, спустя столько лет, не понимаю, как могла Шарлотта, моя милая Лотти, возненавидеть меня в одночасье. И без причины. И этот странный противный мальчик тоже меня ненавидел!
Но мама всегда была на моей стороне.
— Можно я не буду ходить в школу, мама? Я буду работать вместе с тобой в "Лунных лисицах". Посвяти меня в ведьмы!
— Отличная идея, Дженни, давай вернёмся к этому разговору через месяц.
Ни для кого в городе не было секретом, что Хелен Степфорд — профессиональная ведьма. Это обстоятельство тоже стало излюбленной темой для школьной травли.
Однажды мама испекла круглое шоколадное печенье с корицей и дала мне его с собой в школу.
— Постарайся угостить этим печеньем Шарлотту и Роберта и посмотри, что будет, ведь оно волшебное.
— Они превратятся в мух?
— Остынь, детка. Остынь. Если они проглотят хотя бы крошку, больше никогда не обидят тебя, поверь.
Я подкараулила Шарлотту, когда она выходила из дома, и встала у неё на пути. Нам с ней было рукой подать до здания Хэттлстоунской средней школы. Я шла пешком, она, подражая новым подругам, добиралась на велосипеде. Хотя по желанию школьный автобус мог подвезти любого ученика.
— Шарлотта, постой!
— Чего тебе, ведьма? — Лотти прислонила велосипед к забору и сделала вид, что её от меня тошнит. — В городе ходят слухи, что у всех девушек из ваших "Лунных лисиц" завелись блохи.
— Мы можем помочь друг другу.
— А это уже интересно.
Шарлотта расхохоталась так, что чуть не проглотила попавший ей в рот локон. Спасибо, западный ветер! Я была закалена травлей, поэтому внешне была спокойна. Я протянула ей пакет с печеньем.
— Угости им, пожалуйста, Роберта в школе, хорошо? Я знаю, он тебе нравится.
Лотти покраснела и оттолкнула мою руку.
— Убери от меня свою отраву.
Я достала одно печенье и съела у неё на глазах.
— Пахнет вкусно, — согласилась чертовка, — но…
Но в этот момент со стороны Уиллоу-роуд появились Маргарет и Лиззи, обе мчались на своих велосипедах, и обзор на эту сторону улицы был у них превосходный…
Роберта в этот день вовсе не было в школе, поэтому я скормила печенье Томми Рэю: что сжевать и в каких количествах ему, собственно, было всё равно. Ещё мне повезло привлечь на свою сторону Айви Уоттс. На физкультуре во время игры в раундерс4 я успела перехватить мяч, который летел по прямой траектории прямо ей в лицо. Это была случайность, но Айви была убеждена, что это колдовство. У Томми взгляд прояснился, он перестал жевать и на переменах начал ходить хвостом за Айви, вымаливая прощение. Ведь отбитый им мяч чуть не сломал девочке нос.
Шарлотта стала пропускать занятия в школе, полагаю, для того, чтобы продолжать работу над "Путеводителем" для миссис Холли. Не знаю, ела ли она и спала ли вообще в эти дни. Меня утешала мысль, что при всей одержимости "делом жизни", она не решится приблизиться к лунной изнанке Хэттлстоуна, к дому Салазара, мужчины-ведьмы, что жил здесь и умер много лет назад. У меня была его автобиография "Ведьмы Луны", собственно, одна из последних книг, что дала мне миссис Холли, и я её не вернула. Эта книга стала моим сокровищем, моим утешением. Салазар как будто вёл беседу со мной прямо здесь и сейчас, с какого бы места я ни начала читать. Я стала навещать его могилу в Холмах, для этого надо было дойти до городской окраины, спуститься по просёлочной дороге, а потом немного пройти через лес. Я никому бы в этом не призналась, но, кажется, я любила его…
Глава 2
Металлические ворота с облезшей краской открылись сами собой, и тихий мужской голос позвал меня внутрь. Этого не было. Никто меня там не ждал. Дух Салазара, если он обитал в заброшенном доме, уж точно не мечтал увидеть в своём святилище рыжеволосую девочку, сжимавшую в руках грязный рюкзак, набитый свечами и спичками. Возможно, его разбудило изумление.
Я была наслышана о зловещей атмосфере этого места и думала, что меня ожидают прогнившие панели пола, ступени лестниц, угрожающе скрипящие при каждом шаге и густая паутина, готовая пасть с дубовых балок удушающей пеленой. Но древесина была крепка, а паутину я любила. У маленькой язычницы в моём лице был свой бог в обличиях паука и белой бабочки. Так вот, Манон-паук был настолько же мил, сколь опасен и безжалостен был Манон-бабочка. Когда паутина коснулась ладоней и облепила лицо, я приняла это за молчаливое приветствие Салазара и снисходительную благосклонность Манон: "Ты на верном пути, девочка". Каждое прикосновение — как рукопожатие: "Здравствуй, Салазар. Здравствуй, Манон".
Я никогда не забывала, что этот участок с домом и садом принадлежит живым. Что я пришла во владения кого-то из родных Салазара. Но так случилось, и я не чувствовала гнева Манон (в то время я доверялась только мужскому божеству, а богиню боялась).
Подобно тому, как Шарлотту забрал город, меня поглотил этот дом. Я приходила сюда с утра вместо школы — с едой в бумажном пакете, свечами и тряпками в рюкзаке. Я расставляла и зажигала свечи всюду, куда не заглядывал солнечный свет. Открывала настежь комнаты и комнатушки, изучала кладовые,
