если я тебе надоем, прямо так и скажи, я не обижусь, честно. – подозрение это вставало не на пустом месте, так как Труский до сих пор, спустя долгое время дружбы, не мог порой понять где Флидерина съедала стеснительность, а где он правда не противился его предложениям, несмотря на неуверенность в его положительных ответах.
Они прошли тот же самый путь от крайней остановки до дома Флидерина. Труский на протяжении этого пути пытался всячески подбодрить друга и провоцировал на занимательные беседы. Он ненавидел тишину, находясь с кем-то в компании, поэтому всеми возможными способами старался ее заполнить.
Худо-бедно они дошли до деревянной, тяжелой входной двери и вошли внутрь с посиневшими, морозными лицами, где на контрасте блистал красный нос. Не успели они разуться и снять с себя всю верхнюю одежду, как к ним подбежал в бешенстве отец и нервно, громко начал им что-то рассказывать невнятное. Труский бросал испуганный взгляд на своего друга, в надежде услышать нормальную интерпретацию слов дяди Гены, но тот пристально смотрел на своего отца и казалось все прекрасно понимал, однако это предположение было полностью ложным – он искренне желал понять отца и, к сожалению, никак не мог вникнуть в саму суть истории, при том иногда исходили знакомые, понятные слова, правда их было недостаточно для прорисовки полной картины.
– Пап, подожди, успокойся! – успокаивал Флидерин бедного старика, когда по его резко постаревшему на сто лет лицу градом стекали капли пота. – Отдышись и только потом медленно начни рассказывать. – у него получилось усадить отца на его любимое кресло рядом с обогревателем.
На усмирение его дыхания ушла минута, после чего он, под внимательным присмотром обоих ребят, начал говорить:
– Фух… Кхм, кхм! – он громко откашлялся в сторону вместе со слюнями. – Я опять видел эти глаза. Яркие глаза полностью черного человека, скорее даже черта, я ниче не понял… Наверное да, это был черт с горящими глазками. И это не был сон! Он бегал вокруг нашего дома, я собственными ушами слышал быстрый топот его ног! А потом и видел его глаза! Пока, – голос его становился все тревожнее и громче вместе с рассказом. – я выглянул из окна моей спальни и там были эти два огонька, эти два глазка этого черного урода. Естественно, я думал мне пока показалось, но потом я спустился на кухню и встретил его взгляд прям в нашем окне – он смотрел прямо на меня и я быстро побежал наверх к себе. Закрыл на ключ дверь и решил отсидеть несколько минут в комнате. Мне очень хотелось отодвинуть занавеску и посмотреть на улицу и когда я это сделал – там никого не оказалось, представляете?! Никаких огоньков, просто чистый снег, без следов, прошу заметить! – поднял он палец вверх и продолжал. – Я отошел от подоконника, потом опять решил проверить и снова никого! Потом, я как-то успокоился и спустился обратно в гостиную, но все равно ожидал чего угодно. Я аккуратно сел на диван, медленно осматриваясь по сторонам и в один из поворотов головы увидел прямо перед собой эти глаза! – закричал отец и в испуге сразу снизил тон, дальше уже шепча. – Он… он тут, в нашем доме, он где-то здесь…
Голос отца был на грани срыва и готов был вот-вот перейти в неконтролируемое рыдание – и дабы избежать этакого конфуза он принял решение замолчать и дальше отвечать на расспросы сына без слов либо же с минимальным использованием своего лексического запаса.
– Что значит он здесь? Ты уверен? – спрашивал Флидерин, желая прояснить полностью для себя всю ситуацию.
Отец просто кивнул головой, убедительно закрыв при этом веки. Труский уже обрисовал всю сложившуюся ситуацию и думал, что пришел к истине, но пока не решался встревать в их разговор, который уже был скорее допросом, на котором допрашиваемый отказывался произносить слова и только отвечал кивками головы.
– Что с тобой?! Почему ты молчишь, отвечай нормально! – не выдержал Флидерин немоты от отца.
– Чу… – дядя Гена криво приложил к губам указательный палец. – Он меня слышит. Вас не знаю, но меня точно… – впредь он говорил только шепотом и беглым, жидким взглядом осматривал всю комнату, не останавливаясь ни на каком предмете.
Тогда Флидерин сдался и повернулся за помощью к Трускому, который только и ждал этого сигнала поддержки. Он отвел его в сторону и тихо сказал, посматривая на дядю Гену краем глаза:
– Я не хочу тебя пугать, но, кажется, мы должны его отвезти в больницу, желательно к психиатру. Просто я думаю, это, типо, паранойя уже, при том серьезная. Давай реально вызовем скорую, не?
– Ну, не знаю… Такое с ним первый раз, честно говоря. Чтоб прям вот так сидеть и переживать сильно – никогда его таким не видел. Ммм… – Флидерин подумал некоторое время и все же отказался от идеи Труского, толком не взвешивая вся „за“ и „против“, а опираясь на внутреннюю интуицию. – Нет, я думаю пока не надо, посмотрим как он будет себя чувствовать завтра, а там уже решим.
– Окей, как знаешь.
Они пробыли с отцом вплоть до самого утра. Зевая, уже смыкая веки, оба не могли пойти спать. Несмотря на уговоры Флидерина подняться на второй этаж в комнату и уснуть, Труский не мог оставить друга в таком положении. Сам отец не позволял им уснуть и просил их никуда не уходить. Встретив теплый рассвет, лучи которого отсвечивались от снега и через окно попали на кухню, Флидерин, из зала смотря на эти лучины и видя состояние отца, которое оставалось прежним, принял тяжелое решение отвезти его в больницу. Труский был готов к этому и принял эту информацию с пониманием. Однако они не учли одного важного аспекта для успешного проведения этой задачи – это согласие отца поехать в госпиталь (скорее всего прямо к психиатру). Подозрение в этом пришло к Флидерину только после решения отвезти его – теперь стояла проблема посложнее.
– Нет, прямо ему об этом сказать нельзя. – советовал Труский, после обращения за помощью от Флидерина. – Надо что-нибудь придумать. Конечно придется обманывать…
Он размышлял над лучшим выходом из этой ситуации и без предупреждения, оговора с Флидерином сам подошел к дядя Гене с наигранной улыбкой, скрывающей за собой накопленную за ночь невероятную усталость:
– Дядь Гена! – Флидерин стоял рядом и следил за ходом действий. – Давайте сделаем так: покинем этот дом временно и найдем более безопасное место, например, мое жилище. Окей?
После этих слов отец с энтузиазмом и неожиданной ловкостью, скоростью движений
